Что правдѣ на смѣну явилася лесть,
Гремя шутовской погремушкой.
45 «Не слышимъ мы скорбный о помощи зовъ,
Не видимъ простертыя руки…
И гдѣ же, сквозь смѣхъ и кривлянье шутовъ,
Разслышать рыданія муки?
«И гдѣ же, подъ звуки застольные чаръ,
50 Въ объятьяхъ красавицъ продажныхъ—
Сберечь намъ души благороднѣйшій жаръ
И подвиговъ жаждать отважныхъ?
«Пусть льется въ раздорахъ потоками кровь,
Безчинствуютъ дерзко вассалы—
55 Мы славимъ красавицъ, вино и любовь
И губки, что ярче коралла…»
Онъ пѣлъ, увлекаясь сильнѣй и сильнѣй,
Въ груди закипали рыданья,
Онъ думалъ, безумецъ, что пѣснью своей
60 Въ душѣ ихъ пробудитъ сознанье.
Что всѣ отзовутся на искренній звукъ,
Воспрянувъ душой возрожденной!
Онъ кончилъ… и смолкъ, озираясь вокругъ,
Какъ будто отъ сна пробужденный.
65 Все было спокойно за пышнымъ столомъ,
Красавицы, съ совѣстью гибкой,
Что правде на смену явилася лесть,
Гремя шутовской погремушкой.
45 «Не слышим мы скорбный о помощи зов,
Не видим простёртые руки…
И где же, сквозь смех и кривлянье шутов,
Расслышать рыдания муки?
И где же, под звуки застольные чар,
50 В объятьях красавиц продажных —
Сберечь нам души благороднейший жар
И подвигов жаждать отважных?
Пусть льётся в раздорах потоками кровь,
Бесчинствуют дерзко вассалы —
55 Мы славим красавиц, вино и любовь
И губки, что ярче коралла…»
Он пел, увлекаясь сильней и сильней,
В груди закипали рыданья,
Он думал, безумец, что песнью своей
60 В душе их пробудит сознанье.
Что все отзовутся на искренний звук,
Воспрянув душой возрождённой!
Он кончил… и смолк, озираясь вокруг,
Как будто от сна пробуждённый.
65 Всё было спокойно за пышным столом,
Красавицы, с совестью гибкой,
