Страница:Чюмина Стихотворения 1884-1888.pdf/250

Эта страница была вычитана




СЦЕНА II.


Берта одна.


БЕРТА.

Да, здѣсь онъ умеръ. Здѣсь, за письменнымъ столомъ,
Склонялся часто онъ задумчивымъ челомъ.
Вы, окружавшіе покойнаго предметы:
Оружье на стѣнѣ, знакомые портреты
И груды старыхъ книгъ, поэту дорогихъ,
Перо, которымъ онъ начертывалъ свой стихъ,
Исполненный огня, сарказма и печали,
Зеркалъ богатыхъ рядъ, что̀ часто отражали
Усталыя черты въ полночной тишинѣ,
Секретъ, хранимый имъ, молю: откройте мнѣ!
Скажите мнѣ: ударъ, который онъ нанесъ,
Не стоилъ ли ему раскаянія и слезъ?
Вы знаете ли, чье вліянье роковое
Заставило его покинуть все родное?
А я—забытая, какъ часто напролетъ
Сидѣла я всю ночь, съ безумною тревогой,
Слѣдя за хорошо знакомою дорогой,
Которою теперь онъ больше не придетъ!
Онъ о покинутой не думалъ ли порою?
Въ тотъ чудный часъ, когда съ вечернею зарею
Нисходитъ тишина глубокая окрестъ,
И загорается сіянье яркихъ звѣздъ
На небѣ,—въ этотъ часъ, съ тоскою затаенной,
Не вспоминалъ ли онъ про домикъ отдаленный,
И ту, которая, отчаяньемъ полна,
Ждала его, всю жизнь была ему вѣрна?
Увы, сомнѣнія разсѣять вы безсильны!

Тот же текст в современной орфографии



СЦЕНА II.


Берта одна.


БЕРТА.

Да, здесь он умер. Здесь, за письменным столом,
Склонялся часто он задумчивым челом.
Вы, окружавшие покойного предметы:
Оружье на стене, знакомые портреты
И груды старых книг, поэту дорогих,
Перо, которым он начертывал свой стих,
Исполненный огня, сарказма и печали,
Зеркал богатых ряд, что́ часто отражали
Усталые черты в полночной тишине,
Секрет, хранимый им, молю: откройте мне!
Скажите мне: удар, который он нанес,
Не стоил ли ему раскаяния и слез?
Вы знаете ли, чье влиянье роковое
Заставило его покинуть всё родное?
А я — забытая, как часто напролет
Сидела я всю ночь, с безумною тревогой,
Следя за хорошо знакомою дорогой,
Которою теперь он больше не придет!
Он о покинутой не думал ли порою?
В тот чудный час, когда с вечернею зарею
Нисходит тишина глубокая окрест,
И загорается сиянье ярких звезд
На небе, — в этот час, с тоскою затаенной,
Не вспоминал ли он про домик отдаленный,
И ту, которая, отчаяньем полна,
Ждала его, всю жизнь была ему верна?
Увы, сомнения рассеять вы бессильны!