И виночерпіямъ дворцовымъ
Дозволилъ пить изъ царскихъ чаръ.
45 Чрезъ рвы и башенныя стѣны
Рабовъ, по прихоти своей,
Я самъ бы выпустилъ изъ плѣна,
Какъ стаю вольныхъ голубей.
Прелестнымъ дѣвушкамъ и вдовамъ
50 Я-бъ даровалъ свободу всѣмъ
И распустилъ единымъ словомъ
Свой многочисленный гаремъ.—
Дабы могли онѣ свободно
Къ роднымъ вернуться очагамъ,
55 Къ труду и жизни благородной,
Туда, гдѣ мѣста нѣтъ рабамъ…
А я—мечтатель убѣжденный,
Что̀ любитъ солнце и просторъ,
Кому и вольно заключенный
60 Тяжелъ бываетъ договоръ—
На дальнемъ островѣ, безбурно,
Провелъ бы я остатокъ дней,
Гдѣ небо чисто и лазурно
Надъ гладью свѣтлою морей;
65 Гдѣ посреди песковъ прибрежныхъ
Не становились якоря,
И надъ пучиной водъ безбрежныхъ
Встаютъ лишь тучи да заря;
И виночерпиям дворцовым
Дозволил пить из царских чар.
45 Чрез рвы и башенные стены
Рабов, по прихоти своей,
Я сам бы выпустил из плена,
Как стаю вольных голубей.
Прелестным девушкам и вдовам
50 Я б даровал свободу всем
И распустил единым словом
Свой многочисленный гарем. —
Дабы могли они свободно
К родным вернуться очагам,
55 К труду и жизни благородной,
Туда, где места нет рабам…
А я — мечтатель убеждённый,
Что любит солнце и простор,
Кому и вольно заключённый
60 Тяжёл бывает договор —
На дальнем острове, безбурно,
Провёл бы я остаток дней,
Где небо чисто и лазурно
Над гладью светлою морей;
65 Где посреди песков прибрежных
Не становились якоря,
И над пучиной вод безбрежных
Встают лишь тучи да заря;