На третій день я былъ охваченъ лихорадкой.
Томимый жаждою и внутреннимъ огнемъ,
Увидѣлъ я, что Блэкъ слѣдитъ за мной украдкой,
И что-то странное тотчасъ замѣтилъ въ немъ:
5 Онъ весь дрожалъ, въ углу забившись отдаленномъ,
Глаза его, угля̀мъ подобно раскаленнымъ,
Сверкали…
— «Что съ тобой? Ты, кажется, не радъ
Товарищу?» Я всталъ, протягивая руку,
10 Чтобъ приласкать его, но странный гнѣвъ и муку
Прочелъ въ его глазахъ; онъ подался назадъ,
Готовый укусить, и съ яростнымъ ворчаньемъ.
И я увидѣлъ тутъ съ несказаннымъ страданьемъ,
Что зубы онъ вонзилъ въ обшивку изъ досокъ,
15 И тотчасъ изо рта струя зловѣщей пѣны
Вдругъ хлынула… Я зналъ причину перемѣны
И сомнѣваться въ ней ужъ болѣе не могъ:
Онъ сталъ добычею ужаснаго недуга—
Мой Блэкъ, въ комъ я нашелъ товарища и друга,
20 Кто спасъ меня изъ волнъ, лелѣялъ и берегъ—
Единственный мой другъ, любимый, неизмѣнный…
Вы въ силахъ ли понять весь ужасъ этой сцены:
Челнокъ, затерянный межъ небомъ и водой,
И солнца южнаго лучи надъ головой
25 Ребенка, что̀ дрожитъ предъ звѣремъ разъяреннымъ,
Готовымъ кинуться въ безумьи изступленномъ?..
Полусознательно я вытащилъ кинжалъ
(Одинъ лишь мигъ еще—и было бы ужъ поздно),
Безумные глаза его блеснули грозно,
На третий день я был охвачен лихорадкой.
Томимый жаждою и внутренним огнём,
Увидел я, что Блэк следит за мной украдкой,
И что-то странное тотчас заметил в нём:
5 Он весь дрожал, в углу забившись отдалённом,
Глаза его, угля́м подобно раскалённым,
Сверкали…
— «Что с тобой? Ты, кажется, не рад
Товарищу?» Я встал, протягивая руку,
10 Чтоб приласкать его, но странный гнев и муку
Прочёл в его глазах; он подался назад,
Готовый укусить, и с яростным ворчаньем.
И я увидел тут с несказанным страданьем,
Что зубы он вонзил в обшивку из досок,
15 И тотчас изо рта струя зловещей пены
Вдруг хлынула… Я знал причину перемены
И сомневаться в ней уж более не мог:
Он стал добычею ужасного недуга —
Мой Блэк, в ком я нашёл товарища и друга,
20 Кто спас меня из волн, лелеял и берёг —
Единственный мой друг, любимый, неизменный…
Вы в силах ли понять весь ужас этой сцены:
Челнок, затерянный меж небом и водой,
И солнца южного лучи над головой
25 Ребёнка, что дрожит пред зверем разъярённым,
Готовым кинуться в безумьи исступлённом?..
Полусознательно я вытащил кинжал
(Один лишь миг ещё — и было бы уж поздно),
Безумные глаза его блеснули грозно,
