Но онъ вошелъ—и стихли ручейки,
20 Замолкли пташекъ пѣвчихъ переливы,
Цвѣты тотчасъ свернули лепестки—
(Сановникъ былъ невиданное диво
Средь нихъ), и всѣхъ смутилъ вопросъ одинъ:
Кто-бъ могъ быть этотъ важный господинъ?
25 Въ тѣни дубковъ, гдѣ было такъ прохладно,
Улегся онъ, доставъ свой бѣлый листъ
(И разстегнувъ слегка мундиръ парадный).
Малиновка шепнула: «Онъ артистъ!»
— Скорѣе принцъ, вѣдь онъ такой нарядный;—
30 Рѣшилъ снигирь, издавъ чуть слышный свистъ,
И, не сходяся никогда во мнѣньи,—
Между собой они вступили въ пренья…
— «Ничуть не принцъ, онъ только нашъ префектъ»,
Вдругъ произнесъ тутъ соловей бывалый,
35 И рѣчь его произвела эффектъ.
— Но онъ не золъ?—со страхомъ прошептала
Фіалка.—«Нѣтъ, прекраснѣйшій субъектъ!»
И успокоясь, словно не бывало
Его межъ нихъ, раскрылись вновь цвѣты,
40 И птичекъ хоръ раздался съ высоты.
Стремяся трудъ свершить оффиціальный,
Префектъ съ пафосомъ началъ:—«Господа!»
Но тотчасъ смѣхъ раздался музыкальный,
И, обернувшись, онъ узрѣлъ дрозда,
45 Что̀ на вѣтвяхъ качаяся нахально,
Кричалъ ему со смѣхомъ:—Ерунда!
Но он вошёл — и стихли ручейки,
20 Замолкли пташек певчих переливы,
Цветы тотчас свернули лепестки —
(Сановник был невиданное диво
Средь них), и всех смутил вопрос один:
Кто б мог быть этот важный господин?
25 В тени дубков, где было так прохладно,
Улёгся он, достав свой белый лист
(И расстегнув слегка мундир парадный).
Малиновка шепнула: «Он артист!»
— Скорее принц, ведь он такой нарядный; —
30 Решил снегирь, издав чуть слышный свист,
И, не сходяся никогда во мненьи, —
Между собой они вступили в пренья…
— «Ничуть не принц, он только наш префект»,
Вдруг произнёс тут соловей бывалый,
35 И речь его произвела эффект.
— Но он не зол? — со страхом прошептала
Фиалка. — «Нет, прекраснейший субъект!»
И успокоясь, словно не бывало
Его меж них, раскрылись вновь цветы,
40 И птичек хор раздался с высоты.
Стремяся труд свершить официальный,
Префект с пафосом начал: — «Господа!»
Но тотчас смех раздался музыкальный,
И, обернувшись, он узрел дрозда,
45 Что на ветвях качаяся нахально,
Кричал ему со смехом: — Ерунда!
