Затѣмъ, что ихъ борьбу, ихъ радости, ихъ муки
Съумѣлъ ты передать, излить въ своихъ стихахъ.
Порою стихъ одинъ, одно живое слово,
На раны старыя пролившись, какъ бальзамъ—
15 Отъ равнодушія спасаетъ напускного,
И волю вновь даетъ мечтаніямъ былого
И облегчающимъ слезамъ.
Порой тѣ образы, что̀ смутно и туманно
Являлись имъ—ты въ плоть и кровь съумѣлъ облечь,
20 И къ цѣли, многими давно уже избра̀нной
Была проводникомъ твоя живая рѣчь!
Вотъ къ этимъ-то друзьямъ—невѣдомымъ, далекимъ,
Которымъ все же ты и близкій и родной,
Ты, чувствуя себя порою одинокимъ,
25 На мигъ перенесись отрадною мечтой.
И вѣрь, что если ты, смертельно пораженный,
Падешь когда нибудь въ предпринятой борьбѣ—
Не здѣсь, но тамъ, въ глуши безвѣстной, отдаленной
Съ любовью вспомнятъ о тебѣ!
- 1887 г.
Затем, что их борьбу, их радости, их муки
Сумел ты передать, излить в своих стихах.
Порою стих один, одно живое слово,
На раны старые пролившись, как бальзам —
15 От равнодушия спасает напускного,
И волю вновь даёт мечтаниям былого
И облегчающим слезам.
Порой те образы, что смутно и туманно
Являлись им — ты в плоть и кровь сумел облечь,
20 И к цели, многими давно уже избра́нной
Была проводником твоя живая речь!
Вот к этим-то друзьям — неведомым, далёким,
Которым всё же ты и близкий и родной,
Ты, чувствуя себя порою одиноким,
25 На миг перенесись отрадною мечтой.
И верь, что если ты, смертельно поражённый,
Падёшь когда-нибудь в предпринятой борьбе —
Не здесь, но там, в глуши безвестной, отдалённой
С любовью вспомнят о тебе!
- 1887 г.
Истекавшаго кровью изъ множества ранъ,
Пораженнаго тяжко мечемъ христіанъ—
Уносили мориски эмира;
Сотни разъ онъ у Эбро крутыхъ береговъ
Истекавшего кровью из множества ран,
Поражённого тяжко мечом христиан —
Уносили мориски эмира;
Сотни раз он у Эбро крутых берегов
