Парижъ въ іюнѣ… Дождь и слякоть… На зарѣ
Открывъ окно свое, я вижу предъ собою
Лишь небо—хмурое, какъ будто въ декабрѣ.
Гдѣ зелень яркая съ лазурью голубою?
5 Возможно ли? Іюнь? Пора цвѣтущихъ розъ!
Всѣ ставни заперты. Парижъ, ночной гуляка—
Находится теперь во власти сонныхъ грезъ.
Среди безмолвія и утренняго мрака
Вотъ дверью хлопнули… Нагнувшись изъ окна,
10 Я вижу женщину, и мертвенно блѣдна
Мнѣ кажется она сквозь яркіе румяна.
Зачѣмъ по слякоти спѣшитъ она такъ рано?
И нищету прикрывъ ливреею стыда—
Нарядомъ шелковымъ, откуда и куда
15 Идетъ несчастная?
И тутъ страна родная
Мнѣ вспомнилась… Въ тѣ ранніе часы
Что дѣлается тамъ? Алмазами росы
Съ зарею полоса блеститъ береговая.
20 Все пробуждается и стряхиваетъ сонъ—
Едва забрежжится разсвѣтомъ небосклонъ.
Какъ стая пѣвчихъ птицъ, въ деревьяхъ шелковичныхъ
Щебечутъ дѣвушки… Сегодня—первый сборъ,
Работа ладится въ рукахъ къ труду привычныхъ.
25 О, пѣсни дѣвичьи, и небо, и просторъ!
Ужасенъ лучъ зари на улицахъ столичныхъ.
Париж в июне… Дождь и слякоть… На заре
Открыв окно своё, я вижу пред собою
Лишь небо — хмурое, как будто в декабре.
Где зелень яркая с лазурью голубою?
5 Возможно ли? Июнь? Пора цветущих роз!
Все ставни заперты. Париж, ночной гуляка —
Находится теперь во власти сонных грёз.
Среди безмолвия и утреннего мрака
Вот дверью хлопнули… Нагнувшись из окна,
10 Я вижу женщину, и мертвенно бледна
Мне кажется она сквозь яркие румяна.
Зачем по слякоти спешит она так рано?
И нищету прикрыв ливреею стыда —
Нарядом шёлковым, откуда и куда
15 Идёт несчастная?
И тут страна родная
Мне вспомнилась… В те ранние часы
Что делается там? Алмазами росы
С зарёю полоса блестит береговая.
20 Всё пробуждается и стряхивает сон —
Едва забрежжится рассветом небосклон.
Как стая певчих птиц, в деревьях шелковичных
Щебечут девушки… Сегодня — первый сбор,
Работа ладится в руках к труду привычных.
25 О, песни девичьи, и небо, и простор!
Ужасен луч зари на улицах столичных.
