О, вы, служители искусства и науки!
Дыханіемъ однимъ покрыть онъ можетъ звуки
Всѣхъ вашихъ голосовъ, шипѣніе и ревъ;
Онъ ваши голоса смететъ съ земли свободно,
5 Какъ вѣтеръ на морѣ несетъ, куда угодно,
Гребца напѣвъ.
Толпа завистниковъ гиганту яму роетъ,
Но выпрямится онъ—и тѣнь его покроетъ
Толпу пигмеевъ съ головой;
10 Онъ молвитъ—смолкнетъ все въ смятеньѣ безъ границы:
Такъ заглушаетъ стукъ побѣдной колесницы
Жужжанье мошекъ межъ травой.
Когда захочетъ онъ—и вашъ огонь алтарный,
И пламя очага, кумиръ вашъ лучезарный,
15 Все, что блюдете вы, храня,
Маяковъ огоньки и звѣздъ путеводящихъ—
Померкнутъ, поблѣднѣвъ, въ сіяньѣ искръ летящихъ,
Изъ подъ копытъ его коня.
О, вы, служители искусства и науки!
Дыханием одним покрыть он может звуки
Всех ваших голосов, шипение и рев;
Он ваши голоса сметёт с земли свободно,
5 Как ветер на море несёт, куда угодно,
Гребца напев.
Толпа завистников гиганту яму роет,
Но выпрямится он — и тень его покроет
Толпу пигмеев с головой;
10 Он молвит — смолкнет всё в смятенье без границы:
Так заглушает стук победной колесницы
Жужжанье мошек меж травой.
Когда захочет он — и ваш огонь алтарный,
И пламя очага, кумир ваш лучезарный,
15 Всё, что блюдете вы, храня,
Мая́ков огоньки и звёзд путеводящих —
Померкнут, побледнев, в сиянье искр летящих,
Из-под копыт его коня.
Молись, дитя, за всѣхъ, что на землѣ,
Какъ странники приходятъ и уходятъ,
За тѣхъ молись, которые во мглѣ
Средь волнъ и бурь дороги не находятъ;
Молись, дитя, за всех, что на земле,
Как странники приходят и уходят,
За тех молись, которые во мгле
Средь волн и бурь дороги не находят;
