Презрѣнному пойду тернистою тропой;
35 Среди изгнанія вы шлете мнѣ отраду:
Отчизна—мой алтарь, свобода—лозунгъ мой.
Залоги истины я сохраняю, братья,
Въ разлукѣ страждущихъ они соединятъ,
И я прославлю все, что вызвало проклятья,
40 И прокляну все то, чему теперь кадятъ.
Въ моемъ изгнаніи—гонимый и убогій
Стихомъ я разбужу заснувшіе умы;
Тамъ цезарю льстецы укажутъ входъ въ чертоги,
А я—я укажу ему на дверь тюрьмы!
45 Среди измѣнниковъ и трусовъ я отнынѣ
Съ спокойной совѣстью одинъ пойду впередъ,
Благоговѣніе къ поруганной святынѣ—
Мнѣ будетъ навсегда защита и оплотъ.
Пока не сгинетъ зло—ни просьбы, ни угрозы
50 Не возвратятъ меня къ родимымъ берегамъ.
О, Франція моя, невольно льются слезы
При мысли обо всемъ, что я оставилъ тамъ!
Свое изгнаніе я принимаю гордо;
Я видѣть не хочу и не желаю знать,
55 Что тѣ изнемогли, въ кого я вѣрилъ твердо,
Что пали многіе, уставшіе страдать.
О, родина моя! Напрасно—вѣчный странникъ—
Я жажду увидать полей твоихъ просторъ!
Презренному пойду тернистою тропой;
35 Среди изгнания вы шлёте мне отраду:
Отчизна — мой алтарь, свобода — лозунг мой.
Залоги истины я сохраняю, братья,
В разлуке страждущих они соединят,
И я прославлю всё, что вызвало проклятья,
40 И прокляну всё то, чему теперь кадят.
В моем изгнании — гонимый и убогий
Стихом я разбужу заснувшие умы;
Там цезарю льстецы укажут вход в чертоги,
А я — я укажу ему на дверь тюрьмы!
45 Среди изменников и трусов я отныне
С спокойной совестью один пойду вперёд,
Благоговение к поруганной святыне —
Мне будет навсегда защита и оплот.
Пока не сгинет зло — ни просьбы, ни угрозы
50 Не возвратят меня к родимым берегам.
О, Франция моя, невольно льются слёзы
При мысли обо всём, что я оставил там!
Своё изгнание я принимаю гордо;
Я видеть не хочу и не желаю знать,
55 Что те изнемогли, в кого я верил твёрдо,
Что пали многие, уставшие страдать.
О, родина моя! Напрасно — вечный странник —
Я жажду увидать полей твоих простор!
