Страница:Франциск Скорина его переводы, печатные издания и язык.pdf/36

Эта страница была вычитана

ранства, а объ утвержденіи въ нихъ православія. Вслѣдствіе этого намъ кажется естественнымъ въ лицѣ Скорины видѣть предшественника не проповѣдниковъ въ Россіи католичества или реформаціи, а скорѣе предшественника князей Острожскихъ, братьевъ Мамоничей, кн. Курбскаго и другихъ ревнителей, подвизавшихся въ XVI вѣкѣ въ Западной Россіи за православіе противъ усилій реформаціи и римской пропаганды» (с. 20). Это мнѣніе Викторовъ основываетъ главнымъ образомъ на Пражской Псалтири и виленскихъ изданіяхъ Скорины, которыя онъ рѣзко отличаетъ отъ библейскихъ книгъ Скорины, изданныхъ въ Прагѣ (с. 9—10). О происхожденіи послѣднихъ Викторовъ не высказываетъ опредѣленнаго сужденія, признавая ихъ «новымъ переводомъ съ Вульгаты» при помощи «Греческаго (?) текста, а также, можетъ быть и древне-славянскаго, или скорѣе чешскаго», причемъ даже возбуждаетъ вопросъ, не пользовался ли Скорина и еврейскимъ текстомъ (с. 10, прим.). Но всѣ эти предположенія Викторова основаны на замѣчаніяхъ самого Скорины, которыя, какъ мы укажемъ въ своемъ мѣстѣ, составляютъ только переводъ подлинныхъ словъ бл. Іеронима. Склоняясь къ мнѣнію Головацкаго о переводѣ съ чешскаго, Викторовъ высказываетъ сожалѣніе, что Головацкій «не разъяснилъ своего мнѣнія съ желаемою полнотою и обстоятельностію».

Нельзя обойти молчаніемъ странныя предположенія, высказанныя въ статьѣ («Судьбы русскаго языка въ костелахъ Сѣверо-западнаго края». Русскій Вѣстникъ, 1868, т. LXXVII) псевдонима «Бѣлоруссъ», которыя повторяютъ старыя ошибки, прибавляя къ нимъ еще много новыхъ. Всѣ труды Скорины относятся здѣсь къ католической литературѣ на русскомъ языкѣ, причемъ высказывается мнѣніе, что всѣ эти труды «для католиковъ» Скорина предпринялъ по желанію короля Сигизмунда I. Предположеніе Добровскаго развивается до того, что Скорина

Тот же текст в современной орфографии

ранства, а об утверждении в них православия. Вследствие этого нам кажется естественным в лице Скорины видеть предшественника не проповедников в России католичества или реформации, а скорее предшественника князей Острожских, братьев Мамоничей, кн. Курбского и других ревнителей, подвизавшихся в XVI веке в Западной России за православие против усилий реформации и римской пропаганды» (с. 20). Это мнение Викторов основывает главным образом на Пражской Псалтыри и виленских изданиях Скорины, которые он резко отличает от библейских книг Скорины, изданных в Праге (с. 9—10). О происхождении последних Викторов не высказывает определенного суждения, признавая их «новым переводом с Вульгаты» при помощи «Греческого (?) текста, а также, может быть и древне-славянского, или скорее чешского», причем даже возбуждает вопрос, не пользовался ли Скорина и еврейским текстом (с. 10, прим.). Но все эти предположения Викторова основаны на замечаниях самого Скорины, которые, как мы укажем в своем месте, составляют только перевод подлинных слов бл. Иеронима. Склоняясь к мнению Головацкого о переводе с чешского, Викторов высказывает сожаление, что Головацкий «не разъяснил своего мнения с желаемою полнотою и обстоятельностью».

Нельзя обойти молчанием странные предположения, высказанные в статье («Судьбы русского языка в костелах Северо-западного края». Русский Вестник, 1868, т. LXXVII) псевдонима «Белорусс», которые повторяют старые ошибки, прибавляя к ним еще много новых. Все труды Скорины относятся здесь к католической литературе на русском языке, причем высказывается мнение, что все эти труды «для католиков» Скорина предпринял по желанию короля Сигизмунда I. Предположение Добровского развивается до того, что Скорина