то и другое не велико, а люди, занимающіе средину между одними и другими, — многочисленны.
— Какъ это? спросилъ я.
— Точно такъ, отвѣчалъ Сократъ, какъ бываетъ съ очень малыми и большими предметами. Думаешь ли ты, что существуетъ что нибудь болѣе рѣдкое, чѣмъ найти человѣка очень большаго или очень маленькаго, собаку или что нибудь въ этомъ родѣ? Или точно такимъ же образомъ, — быстрое или медленное, прекрасное или безобразное, бѣлое или черное? Не замѣчалъ ли ты, что во всѣхъ подобнаго рода предметахъ крайности рѣдки и ограниченны въ числѣ, а явленія, представляющія средину, часты и многочисленны?
— Конечно, отвѣтилъ я.
— Не будешь ли ты согласенъ и съ тѣмъ, что если бы было предложено состязаніе въ злобѣ, то и здѣсь очень немногіе оказались бы первыми.
— Естественно, отвѣтилъ я.
— Конечно естественно, сказалъ Сократъ, но не въ этомъ изслѣдованія представляютъ сходство съ людьми, — я слѣдовалъ въ моей рѣчи куда ты меня велъ — а въ томъ, если кто нибудь принимаетъ извѣстное разсужденіе за истинное, не обладая способностью разсуждать, а потомъ немного спустя оно покажется ему ложнымъ, хотя бы самое разсужденіе въ одномъ случаѣ было, а въ другомъ не было такимъ, и затѣмъ это разсужденіе представится ему инымъ, а потомъ снова — инымъ. Это попреимуществу бываетъ съ людьми, которые любятъ разсуждать за и противъ извѣстной истины; ты знаешь, что эти люди кончаютъ убѣжденіемъ, что они достигли высшей степени мудро
то и другое не велико, а люди, занимающие средину между одними и другими, — многочисленны.
— Как это? спросил я.
— Точно так, отвечал Сократ, как бывает с очень малыми и большими предметами. Думаешь ли ты, что существует что-нибудь более редкое, чем найти человека очень большего или очень маленького, собаку или что-нибудь в этом роде? Или точно таким же образом, — быстрое или медленное, прекрасное или безобразное, белое или черное? Не замечал ли ты, что во всех подобного рода предметах крайности редки и ограниченны в числе, а явления, представляющие средину, часты и многочисленны?
— Конечно, ответил я.
— Не будешь ли ты согласен и с тем, что если бы было предложено состязание в злобе, то и здесь очень немногие оказались бы первыми.
— Естественно, ответил я.
— Конечно естественно, сказал Сократ, но не в этом исследования представляют сходство с людьми, — я следовал в моей речи куда ты меня вел — а в том, если кто-нибудь принимает известное рассуждение за истинное, не обладая способностью рассуждать, а потом немного спустя оно покажется ему ложным, хотя бы самое рассуждение в одном случае было, а в другом не было таким, и затем это рассуждение представится ему иным, а потом снова — иным. Это попреимуществу бывает с людьми, которые любят рассуждать за и против известной истины; ты знаешь, что эти люди кончают убеждением, что они достигли высшей степени мудро
