таково, потому что это бываютъ большею частью предметы видимые. Не такъ ли?
— Конечно.
— Не при такомъ ли состояніи душа попреимуще-ству связывается тѣломъ?
— Какъ это?
— Бсякое удовольствіе и всякая печаль, прикрѣпляетъ душу къ тѣлу и соединяетъ ее съ нимъ, какъ будто гвоздемъ, дѣлая ее нѣкоторымъ образомъ подобною тѣлу, такъ что она начинаетъ считать истиннымъ только то, въ истинности чего ее убѣждаетъ тѣло. Поэтому я думаю, что душа вслѣдствіе того, что она приходитъ въ понятіяхъ своихъ въ согласіе съ тѣломъ и увлекается имъ къ чувственнымъ наслажденіямъ, пріобрѣтаетъ и свойства тѣла, начинаетъ питаться одною съ нимъ пищею *и навсегда становится неспособною отойти чистою въ область айда, но покидаетъ тѣло, полная тѣлеснымъ, такъ что поэтому скоро снова входитъ въ другое тѣло и укореняется въ немъ какъ будто посѣянная, лишаясь черезъ это общенія съ божественнымъ и чистымъ и неизмѣннымъ.
— Ты говоришь вещи какъ нельзя болѣе истинныя, любезный Сократъ, сказалъ Кевисъ.
XXXIV. — Итакъ, вотъ вслѣдствіе чего, дорогой Кевисъ, истинные любители мудрости воздержвы и мужественны, а вовсе не вслѣдствіе тѣхъ причинъ, которыя приводитъ большинство людей. Или и ты также думаешь?
— Нѣтъ, я рѣшительно смотрю на это иначе.
— Конечно, это мнѣніе несправедливо. Душаисгин-
таково, потому что это бывают большею частью предметы видимые. Не так ли?
— Конечно.
— Не при таком ли состоянии душа попреимуще-ству связывается телом?
— Как это?
— Бсякое удовольствие и всякая печаль, прикрепляет душу к телу и соединяет ее с ним, как будто гвоздем, делая ее некоторым образом подобною телу, так что она начинает считать истинным только то, в истинности чего ее убеждает тело. Поэтому я думаю, что душа вследствие того, что она приходит в понятиях своих в согласие с телом и увлекается им к чувственным наслаждениям, приобретает и свойства тела, начинает питаться одною с ним пищею *и навсегда становится неспособною отойти чистою в область айда, но покидает тело, полная телесным, так что поэтому скоро снова входит в другое тело и укореняется в нём как будто посеянная, лишаясь через это общения с божественным и чистым и неизменным.
— Ты говоришь вещи как нельзя более истинные, любезный Сократ, сказал Кевис.
XXXIV. — Итак, вот вследствие чего, дорогой Кевис, истинные любители мудрости воздержвы и мужественны, а вовсе не вследствие тех причин, которые приводит большинство людей. Или и ты также думаешь?
— Нет, я решительно смотрю на это иначе.
— Конечно, это мнение несправедливо. Душаисгин-
