образомъ, какъ только мысленнымъ созерцаніемъ, такъ какъ овѣ невещественны и недоступны для зрѣнія?
XXVI. — Совершенно такъ, — отвѣчалъ Кевисъ: ты говоришь правду.
— Итакъ примемъ, сказалъ Сократъ, если ты на это согласенъ, двѣ сферы въ области бытія — видимое и невидимое.
— Допустимъ, отвѣчалъ Кевисъ.
— Допустишь ли ты также, что невидимое всегда остается неизмѣннымъ, а видимое не бываетъ неизмѣнно никогда?
— Допустимъ и это, сказалъ Кевисъ.
— Теперь, продолжалъ Сократъ, составляетъ ли въ насъ самихъ нѣчто отличное отъ этихъ двухъ сферъ, — съ одной стороны тѣло, а съ другой душа?
— Нѣтъ, ие составляетъ, сказалъ Кевисъ.
— Съ которою же изъ этихъ двухъ сферъ, сказали бы мы, болѣе сходно и родственно тѣло?
— Для всякаго очевидно, отвѣчалъ Кевисъ, что "о сферою видимаго.
— А душа какъ? Есть ли она нѣчто видимое или же невидимое, невещественное?
— Для людей, по крайней мѣрѣ, она невидима, Сократъ, отвѣчалъ Кевисъ.
— Но мы говорили о предметахъ видимыхъ и невидимыхъ только для природы людей. Или ты думаешь для чьей нибудь другой?
— Для природы людей.
— Какъ же мы говоримъ о душѣ: видима она или невидима?
образом, как только мысленным созерцанием, так как ове невещественны и недоступны для зрения?
XXVI. — Совершенно так, — отвечал Кевис: ты говоришь правду.
— Итак примем, сказал Сократ, если ты на это согласен, две сферы в области бытия — видимое и невидимое.
— Допустим, отвечал Кевис.
— Допустишь ли ты также, что невидимое всегда остается неизменным, а видимое не бывает неизменно никогда?
— Допустим и это, сказал Кевис.
— Теперь, продолжал Сократ, составляет ли в нас самих нечто отличное от этих двух сфер, — с одной стороны тело, а с другой душа?
— Нет, ие составляет, сказал Кевис.
— С которою же из этих двух сфер, сказали бы мы, более сходно и родственно тело?
— Для всякого очевидно, отвечал Кевис, что "о сферою видимого.
— А душа как? Есть ли она нечто видимое или же невидимое, невещественное?
— Для людей, по крайней мере, она невидима, Сократ, отвечал Кевис.
— Но мы говорили о предметах видимых и невидимых только для природы людей. Или ты думаешь для чьей нибудь другой?
— Для природы людей.
— Как же мы говорим о душе: видима она или невидима?
