любезный Сократъ, представляется неразрѣшеннымъ, продолжалъ Симмій. Но мнѣніе по этому предмету большинства людей, которое привелъ сейчасъ Кевисъ, еще сохраняетъ силу, именно — не разсѣевается ли душа умирающаго человѣка и не оканчивается ли этимъ ея бытіе? Потому что и въ самомъ дѣлѣ, что мѣшаетъ ей раждаться, слагаться гдѣ нибудь и существовать, прежде чѣмъ она воплотится въ человѣческое тѣло, а послѣ воплощенія и освобожденія отъ тѣла — умирать и уничтожаться?
— Ты справедливо говоришь, любезный Симмій, сказалъ Кевисъ, потому что мнѣ кажется, мы разрѣшили только половину вопроса, который нужно разрѣшить; мы разрѣшили, что душа наша существовала прежде, чѣмъ мы родились; но чтобы разсужденіе наше достигло цѣли, нужно еще доказать, что она будетъ существовать и послѣ того, когда мы умремъ, точно такъ какъ она существовала прежде, чѣмъ мы родились.
— Но это уже и теперь доказано, друзья мои Симмій и Кевисъ, сказалъ Сократъ, если вы захотите соединить въ одно доказательство, приводимое нами теперь, съ тѣмъ, въ чемъ мы согласились передъ этимъ, — а именно, что все живое родится изъ мертваго. Потому что если справедливо, что наша душа существовала прежде нашего рожденія и если она, отправляясь въ этотъ міръ и раждаясь, должна была родиться не инымъ какимъ нибудь образомъ, какъ изъ смерти и изъ умершаго, то не очевидно ли необходимо, чтобы она продолжала существовать и по смерти, такъ какъ ей необходимо снова родить
любезный Сократ, представляется неразрешенным, продолжал Симмий. Но мнение по этому предмету большинства людей, которое привел сейчас Кевис, еще сохраняет силу, именно — не рассеевается ли душа умирающего человека и не оканчивается ли этим её бытие? Потому что и в самом деле, что мешает ей раждаться, слагаться где нибудь и существовать, прежде чем она воплотится в человеческое тело, а после воплощения и освобождения от тела — умирать и уничтожаться?
— Ты справедливо говоришь, любезный Симмий, сказал Кевис, потому что мне кажется, мы разрешили только половину вопроса, который нужно разрешить; мы разрешили, что душа наша существовала прежде, чем мы родились; но чтобы рассуждение наше достигло цели, нужно еще доказать, что она будет существовать и после того, когда мы умрем, точно так как она существовала прежде, чем мы родились.
— Но это уже и теперь доказано, друзья мои Симмий и Кевис, сказал Сократ, если вы захотите соединить в одно доказательство, приводимое нами теперь, с тем, в чём мы согласились перед этим, — а именно, что всё живое родится из мертвого. Потому что если справедливо, что наша душа существовала прежде нашего рождения и если она, отправляясь в этот мир и раждаясь, должна была родиться не иным каким нибудь образом, как из смерти и из умершего, то не очевидно ли необходимо, чтобы она продолжала существовать и по смерти, так как ей необходимо снова родить
