бы все сказать однимъ словомъ — истинная добродѣтель неразлучна съ мудростью, бываютъ или не бываютъ при этомъ удовольствія, опасенія и все другое подобное. Но если добродѣтель не имѣетъ своею основою мудрости и мѣняетъ одно на другое, то не призрачна ли такая добродѣтель, не рабская ли она по существу, и не лишена ли она въ характерѣ своемъ всего здороваго и истиннаго? Истинное же въ этомъ случаѣ состоитъ въ очищеніи себя отъ всего подобнаго: и воздержаніе, и справедливость, и мужество, и самая мудрость суть не что иное, какъ религіозное очищеніе ’. Я думаю, что тѣ, которые установили для насъ это таинственное служеніе, ие были люди обыкновенные: уже въ древности они хотѣли показать намъ этими загадочными образами, что тотъ, кто сойдетъ въ аидъ, не будучи посвященъ въ таинства и очищенъ, будетъ погруженъ въ тину, а очищенный и посвященный будетъ жить по переселеніи туда вмѣстѣ съ богами. Завѣдывающіе религіозными посвященіями говорятъ: "Много носящихъ ѳирсъ, но мало истинно вдохновенныхъ". А эти послѣдніе, по моему мнѣ-вію, суть именно люди, занимавшіеся надлежащимъ образомъ философіей. Я по возможности ни въ чемъ не отставалъ отъ нихъ въ теченіе жизни, но всѣмн силами стремился принадлежать къ числу ихъ. А были ли мои стремленія направлены надлежащимъ образомъ, и успѣлъ ли я въ чемъ нибудь, это мы узнаемъ достовѣрно, приведши туда, если угодно будетъ богу, въ непродолжительномъ времени, какъ мнѣ кажется. Все это, любезные друзья мои Симмій и Кевисъ, заключилъ Сократъ, я изложилъ въ оправданіе мое
бы всё сказать одним словом — истинная добродетель неразлучна с мудростью, бывают или не бывают при этом удовольствия, опасения и всё другое подобное. Но если добродетель не имеет своею основою мудрости и меняет одно на другое, то не призрачна ли такая добродетель, не рабская ли она по существу, и не лишена ли она в характере своем всего здорового и истинного? Истинное же в этом случае состоит в очищении себя от всего подобного: и воздержание, и справедливость, и мужество, и самая мудрость суть не что иное, как религиозное очищение ’. Я думаю, что те, которые установили для нас это таинственное служение, ие были люди обыкновенные: уже в древности они хотели показать нам этими загадочными образами, что тот, кто сойдет в аид, не будучи посвящен в таинства и очищен, будет погружен в тину, а очищенный и посвященный будет жить по переселении туда вместе с богами. Заведовающие религиозными посвящениями говорят: "Много носящих фирс, но мало истинно вдохновенных". А эти последние, по моему мне-вию, суть именно люди, занимавшиеся надлежащим образом философией. Я по возможности ни в чём не отставал от них в течение жизни, но всемн силами стремился принадлежать к числу их. А были ли мои стремления направлены надлежащим образом, и успел ли я в чём нибудь, это мы узнаем достоверно, приведши туда, если угодно будет богу, в непродолжительном времени, как мне кажется. Всё это, любезные друзья мои Симмий и Кевис, заключил Сократ, я изложил в оправдание мое
