какъ обвиняютъ другіе, которые раздражаются и осыпаютъ меня проклятіями, когда я по приказанію одиннадцати требую, чтобы они пили ядъ. Я въ теченіе этого времени зналъ тебя, какъ человѣка самаго благороднаго, самаго кроткаго и лучшаго изъ всѣхъ, которые когда нибудь входили въ эту темницу, а потому хорошо знаю и теперь, что ты негодуешь не противъ меня, — потому что ты знаешь виновниковъ дѣла — а противъ нихъ. Теперь, такъ какъ ты знаешь, что я пришелъ тебѣ объявить, — прощай и старайся перенести какъ можно легче то, что неизбѣжно.
При этомъ онъ заплакалъ, отвернулся въ сторону и вышелъ. Сократъ, взглянувъ на него, сказалъ.
— И ты прощай: мы же сдѣлаемъ свое дѣло. А затѣмъ, обратившись къ намъ, прибавилъ: какой превосходный человѣкъ! Все это время онъ иногда навѣшалъ меня и бесѣдовалъ со мною, обнаруживая при этомъ въ себѣ одного изъ лучшихъ людей, и теперь какъ благородно онъ меня оплакиваетъ! Ну, Критонъ, исполнимъ же его требованіе; пусть мнѣ принесутъ ядъ, если онъ приготовленъ, а если нѣтъ, — пусть человѣкъ приготовитъ.
— Но я думаю, любезный Сократъ, возразилъ Критонъ, что солнце стоитъ надъ горами и не зашло еще; да кромѣ того другіе принимаютъ ядъ очень поздно, послѣ того когда имъ прикажутъ, а пиршествуютъ и пьютъ, сколько только пожелаютъ; нѣкоторые же наслаждаются съ своими возлюбленными и удовольствіями любви; итакъ не спѣши: у тебя есть еще время.
Сократъ на это возразилъ:
— Тѣ, о которыхъ ты говоришь, любезный Кри-
как обвиняют другие, которые раздражаются и осыпают меня проклятиями, когда я по приказанию одиннадцати требую, чтобы они пили яд. Я в течение этого времени знал тебя, как человека самого благородного, самого кроткого и лучшего из всех, которые когда нибудь входили в эту темницу, а потому хорошо знаю и теперь, что ты негодуешь не против меня, — потому что ты знаешь виновников дела — а против них. Теперь, так как ты знаешь, что я пришел тебе объявить, — прощай и старайся перенести как можно легче то, что неизбежно.
При этом он заплакал, отвернулся в сторону и вышел. Сократ, взглянув на него, сказал.
— И ты прощай: мы же сделаем свое дело. А затем, обратившись к нам, прибавил: какой превосходный человек! Всё это время он иногда навешал меня и беседовал со мною, обнаруживая при этом в себе одного из лучших людей, и теперь как благородно он меня оплакивает! Ну, Критон, исполним же его требование; пусть мне принесут яд, если он приготовлен, а если нет, — пусть человек приготовит.
— Но я думаю, любезный Сократ, возразил Критон, что солнце стоит над горами и не зашло еще; да кроме того другие принимают яд очень поздно, после того когда им прикажут, а пиршествуют и пьют, сколько только пожелают; некоторые же наслаждаются с своими возлюбленными и удовольствиями любви; итак не спеши: у тебя есть еще время.
Сократ на это возразил:
— Те, о которых ты говоришь, любезный Кри-
