пришелъ бы къ чему нибудь удовлетворительному? И если ты желаешь что нибудь постичь въ области бытія, то ты не будешь смѣшивать начала и вытекающихъ изъ него послѣдствій, подобно тому какъ бываетъ съ любителями преній 67), потому что у людей этого сорта быть можетъ нѣтъ ни рѣчи ни заботы объ истинѣ, и люди эти подъ вліяніемъ своей мудрости способны смѣшивать все, оставаясь въ то же время довольны сами собою. А ты, если только ты принадлежишь къ философамъ, будешь, думаю я, дѣйствовать такъ, какъ я говорю.
— Ты говоришь вещи какъ нельзя болѣе истинныя, сказали вмѣстѣ Симмій и Кевисъ.
Эхекратъ. Клянусь Зевсомъ, любезный Федонъ, они были въ этомъ случаѣ правы, потому что Сократъ, какъ представляется мнѣ, доказывалъ предметъ удивительно ясно для каждаго, кто сколько нибудь имѣетъ ума.
Федонъ. Совершенно такъ казалось, любезный Эхекратъ, и всѣмъ присутствующимъ.
Эхекратъ. Точно также кажется и намъ, хотя насъ тамъ не было, а мы только слушаемъ теперь твой разсказъ.
Ь. Но что было говорено послѣ этого, Федонъ?
— Сколько могу припомнить, послѣ того когда съ нимъ согласились и признали, что каждая идея представляетъ собою нѣчто дѣйствительное и что предметы, причащаясь идей, получаютъ отъ нихъ свое имя, Сократъ кажется спросилъ:
— Если ты согласенъ съ тѣмъ, что это дѣйствительно такъ, то не утверждаешь ли ты, говоря, что Симмій больше Сократа и меньше Федона, — не
пришел бы к чему нибудь удовлетворительному? И если ты желаешь что-нибудь постичь в области бытия, то ты не будешь смешивать начала и вытекающих из него последствий, подобно тому как бывает с любителями прений 67), потому что у людей этого сорта быть может нет ни речи ни заботы об истине, и люди эти под влиянием своей мудрости способны смешивать всё, оставаясь в то же время довольны сами собою. А ты, если только ты принадлежишь к философам, будешь, думаю я, действовать так, как я говорю.
— Ты говоришь вещи как нельзя более истинные, сказали вместе Симмий и Кевис.
Эхекрат. Клянусь Зевсом, любезный Федон, они были в этом случае правы, потому что Сократ, как представляется мне, доказывал предмет удивительно ясно для каждого, кто сколько нибудь имеет ума.
Федон. Совершенно так казалось, любезный Эхекрат, и всем присутствующим.
Эхекрат. Точно также кажется и нам, хотя нас там не было, а мы только слушаем теперь твой рассказ.
Ь. Но что было говорено после этого, Федон?
— Сколько могу припомнить, после того когда с ним согласились и признали, что каждая идея представляет собою нечто действительное и что предметы, причащаясь идей, получают от них свое имя, Сократ кажется спросил:
— Если ты согласен с тем, что это действительно так, то не утверждаешь ли ты, говоря, что Симмий больше Сократа и меньше Федона, — не
