рымъ-то услуживай, угождай, и отъ добрыхъ только и заработаешь себѣ, что три шага земли сырой на могилу, а отъ лихихъ… не приведи Господи и слышать о нихъ!… Полно и вспоминать!… Послушайся насъ, Олеся, да и на свадьбѣ погуляемъ. А ужъ какъ мнѣ-то утѣшно, мило будетъ, какъ благословитъ тебя Господь семьею да зажужжатъ вокругъ тебя дѣточки, словно пчелочки вокругъ полнаго цвѣтка!«
А она все свое: »Я еще въ дѣвушкахъ погуляю, тетушка.«
рым-то услуживай, угождай, и от добрых только и заработаешь себе, что три шага земли сырой на могилу, а от лихих… не приведи Господи и слышать о них!… Полно и вспоминать!… Послушайся нас, Олеся, да и на свадьбе погуляем. А уж как мне-то утешно, мило будет, как благословит тебя Господь семьею да зажужжат вокруг тебя деточки, словно пчелочки вокруг полного цветка!»
А она всё свое: «Я еще в девушках погуляю, тетушка.»
А тутъ присылаетъ сватовъ Иванъ Золотаренко. Олеся приняла дорогихъ гостей и рушники́[1] имъ подала.
А Иванъ Золотаренко былъ крѣпостной. Только такой онъ удался пригожій, ловкій; никому и не въ-домекъ, что въ горькой закрѣпѣ онъ взросъ.
Тогда ужъ всѣ догадались, кого поджидала Олеся. По селу такъ и заклокотало, словно въ котлѣ. »Какъ это можно? Да гдѣ
- ↑ Полотенца. Обычай, скрѣпляющій сватовство.
А тут присылает сватов Иван Золотаренко. Олеся приняла дорогих гостей и рушники́[1] им подала.
А Иван Золотаренко был крепостной. Только такой он удался пригожий, ловкий; никому и невдомек, что в горькой закрепе он взрос.
Тогда уж все догадались, кого поджидала Олеся. По селу так и заклокотало, словно в котле. «Как это можно? Да где
- ↑ Полотенца. Обычай, скрепляющий сватовство.
