ти любить буду. Я вспоминаю ихъ каждый часъ, каждую минуту. Куда ни погляжу, о чемъ ни заговорю, все ихъ вспоминаю.«
»Хорошо, хорошо, отчего не сказать? Скажу. Прощайте! Помоги вамъ Господи, вамъ и вашимъ хозяевамъ! Какіе же они добрые люди! меня, заѣзжаго, какъ семьянина приняли. Вотъ люди!«
»Это ужъ имъ Господь далъ, что всѣ имъ дороги да милы«, говорю я ему.
»Ужъ правда, что Божьи люди!« отвѣтилъ мнѣ Рыбецъ.
Проводила я этого человѣка за село, поплакала. Прошло съ недѣлю. Въ субботу я бѣлю хату; вдругъ бѣжитъ моя Марусенька. »Къ вамъ гости пріѣхали!«
»Какіе гости?« спрашиваю я, а самое словно огнемъ охватило.
»Да тамъ какой-то человѣкъ, такой чернявый, высокой, и молодица красивая, и дѣточки съ ними. Васъ спрашиваютъ.«
Я и не опомнюсь, стою. Какъ вдругъ братъ въ хату съ женой и дѣтьми.
Боже мой! Я такъ и сомлѣла; одно, что радость великая,—увидѣла ихъ; а другое, что горе свое да напасть вспомнила.
Начали всѣ меня просить: »Поѣзжай да поѣзжай съ нами!«
ти любить буду. Я вспоминаю их каждый час, каждую минуту. Куда ни погляжу, о чём ни заговорю, всё их вспоминаю.»
«Хорошо, хорошо, отчего не сказать? Скажу. Прощайте! Помоги вам Господи, вам и вашим хозяевам! Какие же они добрые люди! меня, заезжего, как семьянина приняли. Вот люди!»
«Это уж им Господь дал, что все им дороги да милы», говорю я ему.
«Уж правда, что Божьи люди!» ответил мне Рыбец.
Проводила я этого человека за село, поплакала. Прошло с неделю. В субботу я белю хату; вдруг бежит моя Марусенька. «К вам гости приехали!»
«Какие гости?» спрашиваю я, а самое словно огнем охватило.
«Да там какой-то человек, такой чернявый, высокой, и молодица красивая, и деточки с ними. Вас спрашивают.»
Я и не опомнюсь, стою. Как вдруг брат в хату с женой и детьми.
Боже мой! Я так и сомлела; одно, что радость великая, — увидела их; а другое, что горе свое да напасть вспомнила.
Начали все меня просить: «Поезжай да поезжай с нами!»
