разновидностей Hieracium. Вотъ факты; а до мнѣній Негели, повторяю, мнѣ такъ же мало дѣла, какъ и до его (столь пріятнаго г. Страхову) голословно-самоувѣреннаго отзыва, что дарвинизмъ основательно изслѣдовалъ только «конюшню» и «голубятню», а не «свободную природу»[1]. Театръ дѣятельности обоихъ ученыхъ мнѣ короче знакомъ, чѣмъ г. Страхову. Былъ я и въ Даунѣ, у Дарвина, бывалъ и въ мюнхенскомъ ботаническомъ саду, и могу увѣрить г. Страхова, что сады, поля и рощи, среди которыхъ протекла вся жизнь Дарвина, болѣе походятъ на «свободную природу», чѣмъ нѣсколько десятковъ пыльныхъ грядокъ въ самомъ центрѣ германскихъ Аѳинъ. А если Негели экскурсировалъ въ баварскихъ или даже швейцарскихъ альпахъ, то г. Страхову не безызвѣстно, что Дарвинъ провелъ пять лѣтъ въ кругосвѣтномъ плаваніи, да еще, съ малыхъ лѣтъ, и до, и послѣ путешествія, исходилъ вдоль и поперекъ не одинъ уголокъ Англіи.
Также, я полагаю, мало кого убѣдитъ и ссылка, которою г. Страховъ побѣдоносно заканчиваетъ свою первую статью, — ссылка на Агасиза, отзывавшагося о дарвинизмѣ, что это — «цѣлое болото голословныхъ утвержденій». Стара истина, что брань — только признакъ безсильной злобы. А что Агасизъ самъ съ грустью сознавалъ свое безсиліе передъ побѣдоноснымъ, но не симпатичнымъ ему дарвинизмомъ, объ этомъ мы знаемъ изъ мастерской картинки въ одной изъ лекцій Тиндаля, описавшаго свое свиданіе съ этимъ неутомимымъ наблюдателемъ, но неглубокимъ мыслителемъ, упорно закрывавшимъ глаза передъ очевидностью.
Таково содержаніе этой главы. Тѣ уловки г. Страхова, съ которыми намъ пришлось въ ней познакомиться, краснорѣчиво доказываютъ, какъ жестоко мститъ за себя логика.
На этомъ мѣстѣ г. Страховъ далъ своимъ читателямъ мѣсячный отдыхъ. Переведемъ духъ и мы.
- ↑ Гукеръ и Аза-Грей, — о которыхъ справедливо говорятъ, что каждый изъ нихъ видалъ болѣе живыхъ растеній въ ихъ естественной обстановкѣ, чѣмъ кто-либо на землѣ, — совершенно иного мнѣнія о дарвинизмѣ.
разновидностей Hieracium. Вот факты; а до мнений Негели, повторяю, мне так же мало дела, как и до его (столь приятного г. Страхову) голословно-самоуверенного отзыва, что дарвинизм основательно исследовал только «конюшню» и «голубятню», а не «свободную природу»[1]. Театр деятельности обоих ученых мне короче знаком, чем г. Страхову. Был я и в Дауне, у Дарвина, бывал и в мюнхенском ботаническом саду, и могу уверить г. Страхова, что сады, поля и рощи, среди которых протекла вся жизнь Дарвина, более походят на «свободную природу», чем несколько десятков пыльных грядок в самом центре германских Афин. А если Негели экскурсировал в баварских или даже Швейцарских Альпах, то г. Страхову не безызвестно, что Дарвин провел пять лет в кругосветном плавании, да еще, с малых лет, и до, и после путешествия, исходил вдоль и поперек не один уголок Англии.
Также, я полагаю, мало кого убедит и ссылка, которою г. Страхов победоносно заканчивает свою первую статью, — ссылка на Агасиза, отзывавшегося о дарвинизме, что это — «целое болото голословных утверждений». Стара истина, что брань — только признак бессильной злобы. А что Агасиз сам с грустью сознавал свое бессилие перед победоносным, но не симпатичным ему дарвинизмом, об этом мы знаем из мастерской картинки в одной из лекций Тиндаля, описавшего свое свидание с этим неутомимым наблюдателем, но неглубоким мыслителем, упорно закрывавшим глаза перед очевидностью.
Таково содержание этой главы. Те уловки г. Страхова, с которыми нам пришлось в ней познакомиться, красноречиво доказывают, как жестоко мстит за себя логика.
На этом месте г. Страхов дал своим читателям месячный отдых. Переведем дух и мы.
Нисколько не подвинувшись въ своей задачѣ на пятидесяти страницахъ своей первой статьи, г. Страховъ, приступая ко второй, очевидно, спохватился, что его терпѣливый читатель, переведя духъ, успѣлъ одуматься и сообразить, что ему такъ и осталось неизвѣстнымъ, гдѣ же, въ этомъ темномъ лабиринтѣ діалектическихъ ухищреній и не относящихся къ дѣлу отступленій, кроется «всегдашняя ошибка» дарвинистовъ? Сознавъ этотъ коренной недостатокъ своего расплывчатаго многословія, г. Страховъ съ первой же главы спѣшитъ его исправить и повторяетъ свое обѣщаніе показать, въ чемъ заключается главный «вывихъ мысли» дарвинистовъ. Въ этой гла-
- ↑ Гукер и Аза Грей, — о которых справедливо говорят, что каждый из них видал более живых растений в их естественной обстановке, чем кто-либо на земле, — совершенно иного мнения о дарвинизме.
Нисколько не подвинувшись в своей задаче на пятидесяти страницах своей первой статьи, г. Страхов, приступая ко второй, очевидно, спохватился, что его терпеливый читатель, переведя дух, успел одуматься и сообразить, что ему так и осталось неизвестным, где же, в этом темном лабиринте диалектических ухищрений и не относящихся к делу отступлений, кроется «всегдашняя ошибка» дарвинистов? Сознав этот коренной недостаток своего расплывчатого многословия, г. Страхов с первой же главы спешит его исправить и повторяет свое обещание показать, в чём заключается главный «вывих мысли» дарвинистов. В этой гла-
