Страница:Тимирязев - Бессильная злоба антидарвиниста.pdf/36

Эта страница выверена


— 32 —


Но всякому понятно, что никакого противорѣчія въ моихъ положеніяхъ не существуетъ. Понятно это и г. Страхову. Онъ очень хорошо знаетъ, какъ я смотрю на отношеніе между отборомъ и скрещиваніемъ; онъ даже самъ приводитъ это мѣсто и досадуетъ, что оно изложено «такъ пространно, такою бойкою, плавною рѣчью». Вотъ оно; «Скрещиваніе и отборъ, — говорю я, — это — два начала, находящіяся въ антагонизмѣ и дѣйствующія одновременно и неизмѣнно. Образованіе новыхъ, формъ идетъ по равнодѣйствующей этихъ двухъ противуположныхъ вліяній, все равно какъ полетъ ядра зависитъ отъ движенія, сообщеннаго ему при выстрѣлѣ, и отъ притяженія земли; ни въ томъ, ни въ другомъ случаѣ мы не можемъ допустить, чтобы явленія находились когда-либо подъ вліяніемъ только одной изъ обусловливающихъ причинъ». Имѣя передъ собой эти строки, г. Страховъ не можетъ не понять, что въ моей статьѣ нѣтъ и тѣни противорѣчія. Отрицая, что скрещиваніе уничтожаетъ результаты отбора, я не отрицаю, что оно ихъ ограничиваетъ, замедляетъ. Скрещиваніе и отборъ — это два борющихся начала. По мнѣнію Данилевскаго, первое безконечно велико, а второе сводится къ нулю. Я же говорю, что противодѣйствіе, оказываемое скрещиваніемъ, всегда величина конечная, а, слѣдовательно, и для дѣйствія отбора всегда остается просторъ, понятно, тѣмъ болѣе широкій, чѣмъ менѣе противодѣйствующая сила. Продолжая высказанную выше параллель, по Данилевскому и г. Страхову выходитъ, что если существуетъ земное притяженіе, то, значитъ, ядро никогда не можетъ вылетѣть изъ пушки. А я говорю, вылетитъ вопреки притяженію, но полетъ его будетъ зависѣть отъ этого притяженія. Дѣло такъ просто, что нѣтъ и мѣста для недоразумѣнія. Такъ же само собою очевидно, что скрещиваніе, разжижая какой-нибудь признакъ, въ то же время распредѣляетъ его на большее число существъ, — это неизбѣжный результатъ всякаго разжиженія: что теряется въ интензивности, то выигрывается въ экстензивности. Въ итогѣ, какъ я уже объяснялъ не разъ, скрещиваніе есть обстоятельство, опредѣляющее, почему естественный отборъ требуетъ для проявленія своихъ результатовъ длиннаго ряда вѣковъ, а искусственный (гдѣ скрещиваніе болѣе ограничено) — только десятковъ лѣтъ. Отсюда же понятно, что чѣмъ болѣе ограничено скрещиваніе въ природѣ, тѣмъ быстрѣе дѣйствіе отбора. Отрицая, что скрещиваніе всесильно, я не имѣю ни малѣйшаго желанія впадать въ противуположный абсурдъ и утверждать что оно безсильно. Г. Страховъ такъ проникся убѣдительностью излюбленнаго довода: «не все — значитъ ничего», что не можетъ скрыть досады, почему и я не разсуждаю такимъ же образомъ. Но отъ меня онъ этого не дождется.

Я не ограничился въ своей критикѣ доказательствомъ несостоятельности разсужденій Данилевскаго, я привожу факты, самымъ очевиднымъ образомъ доказывающіе, что извѣстныя черты организаціи не исчезаютъ не только вслѣдствіе «перваго», но даже и «повтореннаго» скрещиванія. Приводимый мною примѣръ тѣмъ болѣе убѣдителенъ, что всякому понятенъ,

Тот же текст в современной орфографии

Но всякому понятно, что никакого противоречия в моих положениях не существует. Понятно это и г. Страхову. Он очень хорошо знает, как я смотрю на отношение между отбором и скрещиванием; он даже сам приводит это место и досадует, что оно изложено «так пространно, такою бойкою, плавною речью». Вот оно; «Скрещивание и отбор, — говорю я, — это — два начала, находящиеся в антагонизме и действующие одновременно и неизменно. Образование новых, форм идет по равнодействующей этих двух противоположных влияний, всё равно как полет ядра зависит от движения, сообщенного ему при выстреле, и от притяжения земли; ни в том, ни в другом случае мы не можем допустить, чтобы явления находились когда-либо под влиянием только одной из обусловливающих причин». Имея перед собой эти строки, г. Страхов не может не понять, что в моей статье нет и тени противоречия. Отрицая, что скрещивание уничтожает результаты отбора, я не отрицаю, что оно их ограничивает, замедляет. Скрещивание и отбор — это два борющихся начала. По мнению Данилевского, первое бесконечно велико, а второе сводится к нулю. Я же говорю, что противодействие, оказываемое скрещиванием, всегда величина конечная, а, следовательно, и для действия отбора всегда остается простор, понятно, тем более широкий, чем менее противодействующая сила. Продолжая высказанную выше параллель, по Данилевскому и г. Страхову выходит, что если существует земное притяжение, то, значит, ядро никогда не может вылететь из пушки. А я говорю, вылетит вопреки притяжению, но полет его будет зависеть от этого притяжения. Дело так просто, что нет и места для недоразумения. Так же само собою очевидно, что скрещивание, разжижая какой-нибудь признак, в то же время распределяет его на большее число существ, — это неизбежный результат всякого разжижения: что теряется в интенсивности, то выигрывается в экстенсивности. В итоге, как я уже объяснял не раз, скрещивание есть обстоятельство, определяющее, почему естественный отбор требует для проявления своих результатов длинного ряда веков, а искусственный (где скрещивание более ограничено) — только десятков лет. Отсюда же понятно, что чем более ограничено скрещивание в природе, тем быстрее действие отбора. Отрицая, что скрещивание всесильно, я не имею ни малейшего желания впадать в противоположный абсурд и утверждать что оно бессильно. Г. Страхов так проникся убедительностью излюбленного довода: «не всё — значит ничего», что не может скрыть досады, почему и я не рассуждаю таким же образом. Но от меня он этого не дождется.

Я не ограничился в своей критике доказательством несостоятельности рассуждений Данилевского, я привожу факты, самым очевидным образом доказывающие, что известные черты организации не исчезают не только вследствие «первого», но даже и «повторенного» скрещивания. Приводимый мною пример тем более убедителен, что всякому понятен,