восхищеніе, и въ этой радости рѣшился сдѣлать его еще болѣе похожимъ на свой первообразъ. Именно, поелику лервообразомъ служило существо живое — вѣчное, то онъ рѣшилъ сдѣлать по возможности такою же и вотъ эту Некорректный вызов шаблона→все-
объемлющее и какъ такое, есть первообразъ вселенной, содержащей въ себѣ всю полноту живыхъ существъ, ибо развѣ было бы Божество такимъ, если бы подлѣ него совертенно отдѣльно и независимо существовалъ цѣлый міръ хоз я бы только идеальныхъ сущностей? Напротивъ, потому-то Божество и есть всеобъемлющее, что обнимаетъ собою всѣ эти сущности, потому-то съ своей стороны и эти сущности суть хоть въ нѣкоторомъ несобственномъ смыслѣ живыя, а не чисто абстрактныя пустыя, что мѣсто и почва ихъ есть живое Божество. Вопросъ только въ томъ, какъ онѣ относятся къ этой почвѣ, -изъ нея же ли онѣ и вырастаютъ, или онѣ суть здѣсь нѣчто самобытное, не имѣющее съ нею никакой органической связи? Бъ сожалѣнію Платонъ даже въ Тимэѣ, по чувству благочестиваго смиренія, не входилъ въ ближайшее изслѣдованіе тайнъ существа и жизни вѣчнаго единаго Божества. Но объединяя общею мыслію всѣ отдѣльныя, разбросанныя положенія Платоновой теологіи, естественнѣе всего, кажется, придти къ такому выводу. Самыя высшія идеи, обнимающія собою даже тѣ три всеобщія идеи нли потенціи, которыя вошли въ составъ міровой души, именно идея единства τό εν и идея блага τό αγαθόν, представляющія обѣ вмѣстѣ завершеніе всѣхъ идей или идею идей είδος ειδών, суть не что иное, какъ вонституитивныя идеи или внутреннія, природныя потенція самаго Божества, ибо если Платонъ съ одной стороны объ идеѣ блага говоритъ, что она есть причина αιτία всего добраго въ мірѣ, именно въ мірѣ физическомъ есть причина производящая свѣтъ τεχουσα τό φώς, а въ мірѣ идеальномъ источающая — παρεχόμενη истину и разумъ (Республика р.р. 505. 508. 509. 517), а съ другой утверждаетъ, что міръ созданъ и благоустроенъ Богомъ едиветвенно потому, что Богъ безконечно благъ (Тимэй р. 29 и др.), другими словами, потому что Ему идея блага, благость присуща во всей полнотѣ своей: то на какомъ основаніи идею блага или благую волю и идею единства, источающую всякую истину, или разумъ можно считать за какія-то отдѣльныя, самобытныя, гдѣ-то внѣ Бога существующія реальности? Очевидно, что онѣ существуютъ не внѣ Бога, а въ немъ самомъ, но съ другой стороны существуютъ не какъ нѣчто случайное, зависящее отъ Его произвола и могущее въ Немъ быть или не быть, но какъ нѣчто составляющее саму природу Его, и потому отъ вѣчности необходимое въ ней, нераздѣльное съ нею, и вотъ только почему онѣ для Пего суть тавіл-же вѣчныя, самосуіція реальности, какъ и Онъ самъ. Вдобавокъ къ этому скажемъ, что кромѣ этихъ двухъ всеобъемлющихъ идей или потенцій точно такимъ же необходимымъ образомъ въ составъ самой природы Божества входитъ н идея иного,
восхищение, и в этой радости решился сделать его еще более похожим на свой первообраз. Именно, поелику лервообразом служило существо живое — вечное, то он решил сделать по возможности такою же и вот эту Некорректный вызов шаблона→всё-
объемлющее и как такое, есть первообраз вселенной, содержащей в себе всю полноту живых существ, ибо разве было бы Божество таким, если бы подле него совертенно отдельно и независимо существовал целый мир хоз я бы только идеальных сущностей? Напротив, потому-то Божество и есть всеобъемлющее, что обнимает собою все эти сущности, потому-то с своей стороны и эти сущности суть хоть в некотором несобственном смысле живые, а не чисто абстрактные пустые, что место и почва их есть живое Божество. Вопрос только в том, как они относятся к этой почве, -из неё же ли они и вырастают, или они суть здесь нечто самобытное, не имеющее с нею никакой органической связи? Б сожалению Платон даже в Тимэе, по чувству благочестивого смирения, не входил в ближайшее исследование тайн существа и жизни вечного единого Божества. Но объединяя общею мыслью все отдельные, разбросанные положения Платоновой теологии, естественнее всего, кажется, придти к такому выводу. Самые высшие идеи, обнимающие собою даже те три всеобщие идеи нли потенции, которые вошли в состав мировой души, именно идея единства τό εν и идея блага τό αγαθόν, представляющие обе вместе завершение всех идей или идею идей είδος ειδών, суть не что иное, как вонституитивные идеи или внутренние, природные потенция самого Божества, ибо если Платон с одной стороны об идее блага говорит, что она есть причина αιτία всего доброго в мире, именно в мире физическом есть причина производящая свет τεχουσα τό φώς, а в мире идеальном источающая — παρεχόμενη истину и разум (Республика р.р. 505. 508. 509. 517), а с другой утверждает, что мир создан и благоустроен Богом едиветвенно потому, что Бог бесконечно благ (Тимэй р. 29 и др.), другими словами, потому что Ему идея блага, благость присуща во всей полноте своей: то на каком основании идею блага или благую волю и идею единства, источающую всякую истину, или разум можно считать за какие-то отдельные, самобытные, где-то вне Бога существующие реальности? Очевидно, что они существуют не вне Бога, а в нём самом, но с другой стороны существуют не как нечто случайное, зависящее от Его произвола и могущее в Нём быть или не быть, но как нечто составляющее саму природу Его, и потому от вечности необходимое в ней, нераздельное с нею, и вот только почему они для Пего суть тавил же вечные, самосуиция реальности, как и Он сам. Вдобавок к этому скажем, что кроме этих двух всеобъемлющих идей или потенций точно таким же необходимым образом в состав самой природы Божества входит н идея иного,
