призовемъ Бога, чтобъ Онъ, явившись намъ на помощь въ столь трудномъ и необычномъ изслѣдованіи, привелъ насъ къ вѣроятному рѣшенію, — и поведемъ дальше нашу бесѣду.
XVIII. Но, начиная это новое изслѣдованіе о вселенной, мы должны тутъ допустить уже больше частей (во вселенной — для ея изъясненія), чѣмъ прежде. Именно, тогда мы приняли въ разсчетъ только два рода, теперь же намъ необходимо поставить на видъ еще и новый — третій видъ (сущности). Это потому, что для того, о чемъ шла рѣчь выше, оказалось достаточно и двухъ только родовъ, изъ коихъ одинъ положенъ былъ въ основаніе, какъ родъ первообразнаго, постигаемый умомъ и всегда тождественный, а другой, какъ подражаніе этому первообразу, имѣющій происхожденіе и видимый. Третьяго же (рода) тогда мы не выдѣляли, полагая, что можно обойтись и двумя; но теперь изслѣдованіе наше, кажется, требуетъ, чтобъ мы попытались дать ясное представленіе еще о нѣкоемъ родѣ, который очень теменъ и труденъ для пониманія. Итакъ, какое же мы припишемъ ему свойство, которымъ онъ обладаетъ по природѣ? А вотъ больше всего какое, — то, что онъ служитъ мѣсти-лищемъ для всякаго рожденія и какъ бы кормилицею. Какъ ни вѣрно это опредѣленіе, но необходимо еще яснѣе высказаться по этому предмету, а между тѣмъ это такъ трудно между прочимъ и по той причинѣ, что ради этого приходится напередъ разрѣшить сомнѣніе относительно огня, а вмѣстѣ съ огнемъ и относительно другихъ (элементовъ), потому что относительно каждаго изъ этихъ (элементовъ) рѣшить, какому (изъ нихъ) слѣдуетъ въ самомъ дѣлѣ усвоить названіе напр, воды скорѣе, чѣмъ названіе огня, и почему непремѣнно только какой нибудь одинъ изъ нихъ долженъ имѣть одно изъ этихъ названій, а не всѣ вмѣстѣ, и каждый порознь, — весьма трудно, особенно же рѣшить, на
столько космогонію, сколько космографію, мы еще разъ повторяемъ, что склонны видѣть у Платона скорѣе логическое только представленіе, чѣмъ реальное предсуществованіе матеріи и хаоса.
призовем Бога, чтоб Он, явившись нам на помощь в столь трудном и необычном исследовании, привел нас к вероятному решению, — и поведем дальше нашу беседу.
XVIII. Но, начиная это новое исследование о вселенной, мы должны тут допустить уже больше частей (во вселенной — для её изъяснения), чем прежде. Именно, тогда мы приняли в расчёт только два рода, теперь же нам необходимо поставить на вид еще и новый — третий вид (сущности). Это потому, что для того, о чём шла речь выше, оказалось достаточно и двух только родов, из коих один положен был в основание, как род первообразного, постигаемый умом и всегда тождественный, а другой, как подражание этому первообразу, имеющий происхождение и видимый. Третьего же (рода) тогда мы не выделяли, полагая, что можно обойтись и двумя; но теперь исследование наше, кажется, требует, чтоб мы попытались дать ясное представление еще о некоем роде, который очень темен и труден для понимания. Итак, какое же мы припишем ему свойство, которым он обладает по природе? А вот больше всего какое, — то, что он служит мести-лищем для всякого рождения и как бы кормилицею. Как ни верно это определение, но необходимо еще яснее высказаться по этому предмету, а между тем это так трудно между прочим и по той причине, что ради этого приходится наперед разрешить сомнение относительно огня, а вместе с огнем и относительно других (элементов), потому что относительно каждого из этих (элементов) решить, какому (из них) следует в самом деле усвоить название напр, воды скорее, чем название огня, и почему непременно только какой нибудь один из них должен иметь одно из этих названий, а не все вместе, и каждый порознь, — весьма трудно, особенно же решить, на
столько космогонию, сколько космографию, мы еще раз повторяем, что склонны видеть у Платона скорее логическое только представление, чем реальное предсуществование материи и хаоса.
