осуществить насколько возможно идею совершеннѣйшаго, а между тѣмъ большинство держится того мнѣнія, что это — не вспомогательныя только, а настоящія причины всѣхъ вещей на томъ основаніи, что онѣ производятъ холодъ и теплоту, сгущеніе и разжиженіе и всѣ подобнаго рода явленія (упуская изъ виду), что онѣ не способны имѣть ни разума ни разсужденія ни о чемъ. Потому что изъ всего существующаго лишь о душѣ можно утверждать, что она способна обладать разумомъ. Но то (что мы называемъ душею) невидимо, между тѣмъ какъ огонь и вода, воздухъ и земля — все это суть видимыя тѣла. Но ревнитель разума и науки обязанъ въ изслѣдованіи ставить на первомъ планѣ причины разумнаго свойства, тѣже причивы которыя сами приводятся въ движеніе другими причинами, хотя и съ своей стороны движутъ сими послѣдними въ силу необходимости, — на второмъ *)· Такъ, значитъ, слѣдуетъ поступать и намъ, — слѣдуетъ строго различать два рода причинъ — особо тѣ изъ нихъ, которыя при участій разума суть дѣятели прекраснаго и добраго, и особо тѣ, которыя будучи чужды всякой разсудительности, дѣйствуютъ какъ случится, безъ всякаго
9 И во времеиа Платона, значитъ, преобладающимъ направленіемъ въ философіи было матеріалистическое. Кого бы Платонъ ни разумѣлъ подъ "болъ-шинствомъ", державшимся этого направленія, — іонійскихъ ли натуръ-философовъ, выводившихъ всѣ вещи то изъ воды, или огня, ила воздуха, то вообще изъ неопредѣленной матеріи, атомистовъ, ли объяснявшихъ весь порядокъ вещей движеніями атомовъ, Анаксагора ли, котораго прямо упрекалъ за то, что его Νους не входитъ виутренно въ образованіе вещей, — это не важно; важно то, что Платонъ противъ этого большинства прямо и смѣло возвышаетъ свой голосъ за разумную цѣлесообразность міра и за конечныя причины -какъ за такія, безъ которыхъ немыслима никакая не только цѣлесообразность, но и упорядоченность и которыя потому суть высшія — первыя въ сравненіи съ причинами физическими, неразумными, слѣпыми. И нынѣ большинство не на сторонѣ телео-логическаго, а на сторонѣ матеріалистическаго или механическаго міросозерца* ыія; но истина не всегда бываетъ на сторонѣ большинства. Нужны только новые Платоны, новые Аристотели, которые съумѣли бы доказать и отстоять истину.
осуществить насколько возможно идею совершеннейшего, а между тем большинство держится того мнения, что это — не вспомогательные только, а настоящие причины всех вещей на том основании, что они производят холод и теплоту, сгущение и разжижение и все подобного рода явления (упуская из виду), что они не способны иметь ни разума ни рассуждения ни о чём. Потому что из всего существующего лишь о душе можно утверждать, что она способна обладать разумом. Но то (что мы называем душею) невидимо, между тем как огонь и вода, воздух и земля — всё это суть видимые тела. Но ревнитель разума и науки обязан в исследовании ставить на первом плане причины разумного свойства, теже причивы которые сами приводятся в движение другими причинами, хотя и с своей стороны движут сими последними в силу необходимости, — на втором *)· Так, значит, следует поступать и нам, — следует строго различать два рода причин — особо те из них, которые при участий разума суть деятели прекрасного и доброго, и особо те, которые будучи чужды всякой рассудительности, действуют как случится, без всякого
9 И во времеиа Платона, значит, преобладающим направлением в философии было материалистическое. Кого бы Платон ни разумел под "бол-шинством", державшимся этого направления, — ионийских ли натур-философов, выводивших все вещи то из воды, или огня, ила воздуха, то вообще из неопределенной материи, атомистов, ли объяснявших весь порядок вещей движениями атомов, Анаксагора ли, которого прямо упрекал за то, что его Νους не входит виутренно в образование вещей, — это не важно; важно то, что Платон против этого большинства прямо и смело возвышает свой голос за разумную целесообразность мира и за конечные причины -как за такие, без которых немыслима никакая не только целесообразность, но и упорядоченность и которые потому суть высшие — первые в сравнении с причинами физическими, неразумными, слепыми. И ныне большинство не на стороне телео-логического, а на стороне материалистического или механического миросозерца* ыия; но истина не всегда бывает на стороне большинства. Нужны только новые Платоны, новые Аристотели, которые сумели бы доказать и отстоять истину.
