эти успехи внесли в общество, направление, укоренившееся в умах за последние полвека и важные перемены, из этого воспоследовавшие; мы признали, что желание наших подданных иметь конституционную хартию есть выражение действительной потребности, но, уступая этому желанию, мы приняли все меры к тому, чтобы эта хартия была достойна нас и народа, которому мы гордимся повелевать. Мудрые люди, взятые из первых учреждений государства, соединились с комиссарами нашего Совета для работы над этим важным делом. Признавая, что свободная и монархическая конституция должна была оправдать ожидания просвещенной Европы, мы в то же время должны были памятовать и о том, что наш первый долг относительно наших народов повелевает нам охранять, для их же блага, права и преимущества нашей короны. Мы надеялись, что, наученные опытом, они убедились, что одна верховная власть может дать устанавливаемым ею учреждениям ту силу, постоянство и величие, которыми она сама обладает, что, таким образом, когда мудрость Королей свободно сходится с желанием народов, конституционная хартия может быть долговечна, но когда насилие исторгает уступки у слабости Правительства, общественная свобода подвергается не меньшей опасности, чем самый престол. Мы искали, наконец, начал для конституционной хартии во французском характере и в достойных уважения памятниках прошедших веков. Так, мы усмотрели в восстановлении пэрии истинно национальное учреждение, которое должно связать все воспоминания со всеми надеждами, соединяя времена прошедшие и новые. Мы заменили палатой депутатов те древние собрания Мартовских и Майских Полей, которые так часто обнаруживали одновременно как ревность к интересам народа, так верность и уважение к власти Королей. Стараясь, таким образом, вновь связать цепь времен, прерванную пагубными уклонениями, мы изгладили из нашей памяти, как хотели бы, чтобы можно было изгладить их и из истории, все бедствия, постигшие отечество в продолжение нашего отсутствия. Счастливые вновь находиться на лоне нашей великой семьи, мы не могли отве-
