СИЛЬВАНИРА.
Вѣщаетъ дѣвушка воставшая отъ сна:
О ты начавшаясь прекрасная весна!
Мнѣ мнится что меня и ты возненавидишь,
Не Сильваниру ты во шалашѣ семъ видишь.
5 Возвращена твоя на паство красота,
Покрыта зѣленью въ долинахъ нагота,
Одѣлися уже и рощи и дубровы,
И дубья древнія тобою стали новы,
Примается за плугъ оратель не лѣнивъ,
10 Смягчающій хребты желѣзомъ жесткихъ нивъ;
И груды снѣжныя во буяракахъ таютъ,
Зефиры, нѣжася, со птичками летаютъ,
Сокрылся зимній хладъ и удаленъ морозъ,
Отсель со узами благоуханныхъ розъ,
15 Аѵрора на лугахъ, со Флорой, заблистала,
Но я уже не та, не та уже я стала.
О ты вчерашній день, и ты о темной лѣсъ!
Не будете ль вы мнѣ источниками слезъ;
Когда съ Тимантомъ я подъ тѣнью утѣшалась,
20 Въ жару забыла все чево тогда лишалась;
Жестокой пламень весь разсудокъ поядалъ,
И опаляемый цвѣточикъ увядалъ.
Мнѣ только страсть одна сокровище мѣчтала,
Какъ наглая рука одѣжды отмѣтала:
25 Мной дерзко овладѣвъ, какъ лодкой бурный токъ,
Мнѣ буря былъ, Тимантъ, а я была челнокъ.
Восхитилася я; но кое было слѣдство!
Раскаяніе, стыдъ, стенаніе и бѣдство,
Мнѣ ласки прежнія зляй стали всѣхъ досадъ:
30 Изъ райскихъ сладостей низверглась я во адъ.
СИЛЬВАНИРА
Вещает девушка воставшая от сна:
О ты начавшаясь прекрасная весна!
Мне мнится что меня и ты возненавидишь,
Не Сильваниру ты во шалаше сем видишь.
5 Возвращена твоя на паство красота,
Покрыта зеленью в долинах нагота,
Оделися уже и рощи и дубровы,
И дубья древние тобою стали новы,
Примается за плуг оратель не ленив,
10 Смягчающий хребты железом жестких нив;
И груды снежные во буяраках тают,
Зефиры, нежася, со птичками летают,
Сокрылся зимний хлад и удален мороз,
Отсель со узами благоуханных роз,
15 Аврора на лугах, со Флорой, заблистала,
Но я уже не та, не та уже я стала.
О ты вчерашний день, и ты о темной лес!
Не будете ль вы мне источниками слез;
Когда с Тимантом я под тенью утешалась,
20 В жару забыла всё чево тогда лишалась;
Жестокой пламень весь рассудок поядал,
И опаляемый цветочик увядал.
Мне только страсть одна сокровище мечтала,
Как наглая рука одежды отметала:
25 Мной дерзко овладев, как лодкой бурный ток,
Мне буря был, Тимант, а я была челнок.
Восхитилася я; но кое было следство!
Раскаяние, стыд, стенание и бедство,
Мне ласки прежние зляй стали всех досад:
30 Из райских сладостей низверглась я во ад.
