они оба были въ хорошемъ расположеніи духа, радость жизни ихъ удвоилась. Но все-таки это первое время было тяжелое для нихъ время.
Во все это первое время особенно живо чувствовалась натянутость, какъ-бы подергиванье въ ту и другую сторону той цѣпи, которою они были связаны. Вообще, тотъ медовой мѣсяцъ, то-есть мѣсяцъ послѣ свадьбы, отъ котораго по преданію ждалъ Левинъ столь многаго, былъ не только не медовымъ, но остался въ воспоминаніи ихъ обоихъ самымъ тяжелымъ и унизительнымъ временемъ ихъ жизни. Они оба одинаково старались въ послѣдующей жизни вычеркнуть изъ своей памяти всѣ уродливыя, постыдныя обстоятельства этого нездороваго времени, когда оба они рѣдко бывали въ нормальномъ настроеніи духа, рѣдко бывали сами собою.
Только на третій мѣсяцъ супружества, послѣ возвращенія ихъ изъ Москвы, куда они ѣздили на мѣсяцъ, жизнь ихъ стала ровнѣе.
Они только-что пріѣхали изъ Москвы, и рады были своему уединенію. Онъ сидѣлъ въ кабинетѣ у письменнаго стола и писалъ. Она, въ томъ темно-лиловомъ платьѣ, которое она носила первые дни замужества, и нынче опять надѣла, и которое было особенно памятно и дорого ему, сидѣла на диванѣ, на томъ самомъ кожаномъ старинномъ диванѣ, который стоялъ всегда въ кабинетѣ у дѣда и отца Левина, и шила broderie anglaise. Онъ думалъ и писалъ, не переставая радостно чувствовать ея присутствіе. Занятія его и хозяйствомъ и книгой, въ которой должны были быть изложены основанія новаго хозяйства, не были оставлены имъ; но, какъ прежде эти занятія и мысли показались ему малы и ничтожны въ сравненіи съ мракомъ, покрывшимъ всю жизнь,
