отъ провизіи. Онъ видѣлъ, что старикъ поваръ улыбался, любуясь ею и слушая ея неумѣлыя, невозможныя приказанія; видѣлъ, что Агаѳья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новыя распоряженія молодой барыни въ кладовой, видѣлъ, что Кити была необыкновенно мила, когда она, смѣясь и плача, приходила къ нему объявлять, что дѣвушка Маша привыкла считать ее барышней, и оттого ее никто не слушаетъ. Ему это казалось мило, но странно, и онъ думалъ, что лучше бы было безъ этого.
Онъ не зналъ того чувства перемѣны, которое она испытывала послѣ того, какъ ей дома иногда хотѣлось капусты съ квасомъ или конфетъ, и ни того ни другаго нельзя было имѣть, а теперь она могла заказать, что̀ хотѣла, купить груды конфетъ, издержать сколько хотѣла денегъ и заказать какое хотѣла пирожное.
Она теперь съ радостью мечтала о пріѣздѣ Долли съ дѣтьми, въ особенности потому, что она для дѣтей будетъ заказывать любимое каждымъ пирожное, а Долли оцѣнитъ все ея новое устройство. Она сама не знала, зачѣмъ и для чего, но домашнее хозяйство неудержимо влекло ее къ себѣ. Она, инстинктивно чувствуя приближеніе весны и зная, что будутъ и ненастные дни, вила, какъ умѣла, свое гнѣздо, и торопилась въ одно время и вить его, и учиться, какъ это дѣлать.
Эта мелочная озабоченность Кити, столь противоположная идеалу Левина возвышеннаго счастія перваго времени, было одно изъ разочарованій; и эта милая озабоченность, которой смысла онъ не понималъ, но не могъ не любить, было одно изъ новыхъ очарованій.
Другое разочарованіе и очарованіе были ссоры. Левинъ никогда не могъ себѣ представить, чтобы между нимъ и женою могли быть другія отношенія, кромѣ нѣжныхъ, уважи-
