покровитель искусствъ, и самъ — скромный художникъ, отрекшійся отъ свѣта, связей, честолюбія, для любимой женщины.
Избранная Вронскимъ роль, съ переѣздомъ въ палаццо, удалась совершенно, и, познакомившись чрезъ посредство Голенищева съ нѣкоторыми интересными лицами, первое время онъ былъ спокоенъ. Онъ писалъ, подъ руководствомъ итальянскаго профессора живописи, этюды съ натуры и занимался средневѣковою итальянскою жизнью. Средневѣковая итальянская жизнь въ послѣднее время такъ прельстила Вронскаго, что онъ даже шляпу и пледъ черезъ плечо сталъ носить по-средневѣковски, что̀ очень шло къ нему.
— А мы живемъ и ничего не знаемъ, — сказалъ разъ Вронскій пришедшему къ нимъ поутру Голенищеву. — Ты видѣлъ картину Михайлова? — сказалъ онъ, подавая ему только-что полученную утромъ русскую газету и указывая на статью о русскомъ художникѣ, жившемъ въ томъ же городѣ и окончившемъ картину, о которой давно ходили слухи, и которая впередъ была куплена. Въ статьѣ были укоры правительству и Академіи за то, что замѣчательный художникъ былъ лишенъ всякаго поощренія и помощи.
— Видѣлъ, — отвѣчалъ Голенищевъ. — Разумѣется, онъ не лишенъ дарованія, но совершенно фальшивое направленіе. Все то же Ивановско-Штраусовско-Ренановское отношеніе къ Христу и религіозной живописи.
— Что̀ представляетъ картина? — спросила Анна.
— Христосъ предъ Пилатомъ. Христосъ представленъ Евреемъ со всѣмъ реализмомъ новой школы.
И вопросомъ о содержаніи картины, наведенный на одну изъ самыхъ любимыхъ темъ своихъ, Голенищевъ началъ излагать.
— Я не понимаю, какъ они могутъ такъ грубо оши-
