Между тѣмъ церковнослужители облачились, и священникъ съ дьякономъ вышли къ аналою, стоявшему въ притворѣ церкви. Священникъ обратился къ Левину, что-то сказавъ. Левинъ не разслушалъ того, что̀ сказалъ священникъ.
— Берите за руку невѣсту и ведите, сказалъ шаферъ Левину.
Долго Левинъ не могъ понять, чего отъ него требовали. Долго поправляли его и хотѣли уже бросить, — потому-что онъ бралъ все не тою рукой, или не за ту руку, — когда онъ понялъ наконецъ, что надо было правою рукой, не перемѣняя положенія, взять ее за правую же руку. Когда онъ наконецъ взялъ невѣсту за руку какъ надо было, священникъ прошелъ нѣсколько шаговъ впереди ихъ и остановился у аналоя. Толпа родныхъ и знакомыхъ, жужжа говоромъ и шурша шлейфами, подвинулась за ними. Кто-то, нагнувшись, поправилъ шлейфъ невѣсты. Въ церкви стало такъ тихо, что слышалось паденіе капель воска.
Старичокъ священникъ, въ камилавкѣ, съ блестящими серебромъ сѣдыми прядями волосъ, разобранными на двѣ стороны за ушами, выпроставъ маленькія старческія руки изъ-подъ тяжелой серебряной съ золотымъ крестомъ на спинѣ ризы, перебиралъ что-то у аналоя.
Степанъ Аркадьевичъ осторожно подошелъ въ нему, пошепталъ что-то и, подмигнувъ Левину, зашелъ опять назадъ.
Священникъ зажегъ двѣ украшенныя цвѣтами свѣчи, держа ихъ бокомъ въ лѣвой рукѣ, такъ-что воскъ капалъ съ нихъ медленно, и повернулся лицомъ въ новоневѣстнымъ. Священникъ былъ тотъ же самый, который исповѣдывалъ Левина. Онъ посмотрѣлъ усталымъ и грустнымъ взглядомъ на жениха и невѣсту, вздохнулъ и, выпроставъ изъ-подъ ризы правую руку, благословилъ ею жениха, и также, но
