ствомъ чего достаемъ матеріалы и безъ чего намъ не достать бы ихъ? — Конечно такъ. — Посему и то опять, чѣмъ 404. производится это, — и если есть что выше этого, а надъ этимъ иное, еще болѣе высшее, и такъ до безконечности, — не покажется ли все это необходимо полезнымъ для ихъ работы? — Ничто не мѣшаетъ быть этому, сказалъ онъ. — Что же, если у человѣка есть и пища, и питье, и одежда, и прочее, что̀ нужно будетъ ему употребить для своего тѣла, — потребуетъ ли онъ еще золота, серебра, или чего инаго, чѣмъ снискивается то, что у него есть? — Мнѣ кажется, не потребуетъ. — А не можетъ ли намъ представиться, что B. человѣкъ собственно для удовлетворенія своего тѣла не имѣетъ нужды ни въ чемъ такомъ? — Можетъ. — Но если это для такого дѣла безполезно, то это же должно ли опять казаться и полезнымъ? — вѣдь было положено, что для одного и того же дѣла нельзя быть вещи иногда полезною, иногда безполезною. — Да, таково именно было одно и то же — мое и твое положеніе, сказалъ онъ: ибо если то̀ самое можетъ когда нибудь быть для этого полезнымъ, то уже никогда не выйдетъ опять безполезнымъ; теперь же то̀ самое служитъ къ совершенію дѣлъ иногда худыхъ, иногда хорошихъ. — А я C. спросилъ бы: возможно ли, чтобы дѣло дурное было полезно для совершенія чего нибудь добраго? — Мнѣ представляется это невозможнымъ. — Добрыми же дѣлами не тѣ ли называемъ мы, которыя человѣкъ совершаетъ посредствомъ добродѣтели? — Полагаю. — Такъ возможно ли, чтобы человѣкъ научился этому, когда онъ учится при посредствѣ слова, если вовсе лишается слуха, либо другаго чего нибудь? — Нѣтъ, клянусь Зевсомъ; мнѣ не кажется. — Въ числѣ вещей, полезныхъ для добродѣтели, не представляется ли D. намъ и слухъ, — если добродѣтель изучима посредствомъ слуха, которымъ мы пользуемся при ученіи? — Видимо. — Поэтому, если медицина можетъ вылѣчить больнаго, то не можетъ ли иногда и медицина представляться намъ полезною для добродѣтели, какъ скоро врачебными средствами возста-
ством чего достаем материалы и без чего нам не достать бы их? — Конечно так. — Посему и то опять, чем 404. производится это, — и если есть что выше этого, а над этим иное, еще более высшее, и так до бесконечности, — не покажется ли всё это необходимо полезным для их работы? — Ничто не мешает быть этому, сказал он. — Что же, если у человека есть и пища, и питье, и одежда, и прочее, что̀ нужно будет ему употребить для своего тела, — потребует ли он еще золота, серебра, или чего инаго, чем снискивается то, что у него есть? — Мне кажется, не потребует. — А не может ли нам представиться, что B. человек собственно для удовлетворения своего тела не имеет нужды ни в чём таком? — Может. — Но если это для такого дела бесполезно, то это же должно ли опять казаться и полезным? — ведь было положено, что для одного и того же дела нельзя быть вещи иногда полезною, иногда бесполезною. — Да, таково именно было одно и то же — мое и твое положение, сказал он: ибо если то̀ самое может когда-нибудь быть для этого полезным, то уже никогда не выйдет опять бесполезным; теперь же то̀ самое служит к совершению дел иногда худых, иногда хороших. — А я C. спросил бы: возможно ли, чтобы дело дурное было полезно для совершения чего-нибудь доброго? — Мне представляется это невозможным. — Добрыми же делами не те ли называем мы, которые человек совершает посредством добродетели? — Полагаю. — Так возможно ли, чтобы человек научился этому, когда он учится при посредстве слова, если вовсе лишается слуха, либо другого чего-нибудь? — Нет, клянусь Зевсом; мне не кажется. — В числе вещей, полезных для добродетели, не представляется ли D. нам и слух, — если добродетель изучима посредством слуха, которым мы пользуемся при учении? — Видимо. — Поэтому, если медицина может вылечить больного, то не может ли иногда и медицина представляться нам полезною для добродетели, как скоро врачебными средствами восста-
