около печени часть души, такъ чтобы она, не будучи причастна мысли и разума, пользовалась за то по ночамъ, когда ведетъ жизнь ровную, пророчественными сновидѣніями. Вѣдь создавшія насъ существа, помня волю Отца, который повелѣлъ имъ устроить смертную нашу природу какъ только могутъ лучше, усовершили даже и эту худшую нашу часть, — и вотъ, чтобы она входила такъ или иначе въ соприкосновеніе E. съ истиной, помѣстили въ ней даръ пророчества. Есть и достаточное доказательство тому, что силу прозрѣнія Богъ присвоилъ именно человѣческому неразумію: ибо вѣдь никто въ трезвомъ состояніи ума не владѣетъ даромъ боговдохновеннаго и истиннаго прорицанія, а владѣютъ имъ люди либо тогда, какъ сила ихъ мышленія связана бываетъ сномъ, либо въ состояніи извращенія, приносимаго болѣзнію или извѣстнаго рода восторгомъ. Но затѣмъ дѣло человѣка мыслящаго — припомнить и обсудить, что изрекла ему, во снѣ или наяву, эта провѣщательная или боговдохновенная природа, и для всѣхъ, какія были, видѣній доискаться 72. разгадки, какимъ образомъ и при какихъ условіяхъ могутъ они означать что либо доброе или злое, въ будущемъ, прошедшемъ или настоящемъ. Человѣку же изступленному, пока онъ находится еще въ изступленіи, не дѣло судить о своихъ собственныхъ представленіяхъ и словахъ; вѣдь уже изстари совершенно справедливо говорится, что дѣлать и вмѣстѣ познавать свое дѣло и самого себя пристало только мудрецу. Потому-то и законъ поставилъ судіями боговдохновенныхъ B. пророчествъ особый классъ провозвѣстниковъ, хотя иные и ихъ самихъ называютъ пророками, вовсе не зная, что они лишь толкователи загадочныхъ изрѣченій и видѣній, и должны бы по всей справедливости называться не пророками собственно, а провозвѣстниками пророчествъ. — Такъ вотъ для чего печени дана такая природа и предоставлено то мѣсто, о которомъ говоримъ: — это для провѣщанія. И пока кто живетъ, его печень, тоже живая, представляетъ болѣе ясные знаки; лишившись же жизни, она становится темна C.
около печени часть души, так чтобы она, не будучи причастна мысли и разума, пользовалась за то по ночам, когда ведет жизнь ровную, пророчественными сновидениями. Ведь создавшие нас существа, помня волю Отца, который повелел им устроить смертную нашу природу как только могут лучше, усовершили даже и эту худшую нашу часть, — и вот, чтобы она входила так или иначе в соприкосновение E. с истиной, поместили в ней дар пророчества. Есть и достаточное доказательство тому, что силу прозрения Бог присвоил именно человеческому неразумию: ибо ведь никто в трезвом состоянии ума не владеет даром боговдохновенного и истинного прорицания, а владеют им люди либо тогда, как сила их мышления связана бывает сном, либо в состоянии извращения, приносимого болезнию или известного рода восторгом. Но затем дело человека мыслящего — припомнить и обсудить, что изрекла ему, во сне или наяву, эта провещательная или боговдохновенная природа, и для всех, какие были, видений доискаться 72. разгадки, каким образом и при каких условиях могут они означать что-либо доброе или злое, в будущем, прошедшем или настоящем. Человеку же исступленному, пока он находится еще в исступлении, не дело судить о своих собственных представлениях и словах; ведь уже исстари совершенно справедливо говорится, что делать и вместе познавать свое дело и самого себя пристало только мудрецу. Потому-то и закон поставил судиями боговдохновенных B. пророчеств особый класс провозвестников, хотя иные и их самих называют пророками, вовсе не зная, что они лишь толкователи загадочных изречений и видений, и должны бы по всей справедливости называться не пророками собственно, а провозвестниками пророчеств. — Так вот для чего печени дана такая природа и предоставлено то место, о котором говорим: — это для провещания. И пока кто живет, его печень, тоже живая, представляет более ясные знаки; лишившись же жизни, она становится темна C.
