воположной или совершенно отличной природы, какіе когда придутъ, оно воспроизводило бы ихъ худо, ибо привносило бы въ нихъ собственное свое обличіе. Поэтому, пріемлющее въ себя всѣ роды должно быть чуждо всякихъ формъ. Такъ, при составленіи благовонныхъ мазей, сначала искусственнымъ путемъ добиваются того, чтобы влага, имѣющая принять благовоніе, сама, по возможности, не издавала запаха. А кто намѣревается на какомъ нибудь мягкомъ веществѣ произвести изображенія, рѣшительно не потерпитъ на немъ никакой явной фигуры, но, уравнивая, доведетъ вещество до возможной гладкости. Точно также и 51. тому, что̀ множество разъ всѣмъ своимъ существомъ имѣетъ принимать вѣрныя изображенія всѣхъ, даже вѣчныхъ существенностей, пристало по природѣ быть чуждымъ всякихъ формъ. Посему эту мать и воспріемницу всего, что явилось видимымъ и вполнѣ чувствопостигаемымъ, мы не назовемъ ни землею, ни воздухомъ, ни огнемъ, ни водою, ни тѣмъ, что произошло изъ нихъ, или изъ чего произошли они сами; но, если скажемъ, что она есть нѣкоторый видъ — незримый, безформенный, всепріемлющій, какимъ-то неизслѣдимымъ образомъ причастный начала мыслимаго и неуловимый, — мы не выскажемъ ничего ложнаго. Насколько можно изъ прежде сказаннаго заключать о его природѣ, B. было бы, кажется, всего правильнѣе выразиться такъ, что огнемъ въ каждомъ случаѣ является воспламенившаяся его же часть, водою — часть увлажнившаяся; является онъ также землею и воздухомъ, поскольку принимаетъ подобія этихъ стихій. Но, чтобы судить о стихіяхъ, нужно точнѣе высказаться относительно слѣдующаго: существуетъ ли огонь C. самъ по себѣ, да и все, къ чему ни прилагаемъ мы это выраженіе, говоря о каждомъ явленіи, что оно существуетъ само по себѣ? — или же такое истинное бытіе имѣетъ только то, что мы видимъ и вообще чувствуемъ посредствомъ тѣла, — и кромѣ этого нѣтъ ровно ничего другаго, такъ что мы напрасно въ каждомъ случаѣ для каждаго явленія по-
воположной или совершенно отличной природы, какие когда придут, оно воспроизводило бы их худо, ибо привносило бы в них собственное свое обличие. Поэтому, приемлющее в себя все роды должно быть чуждо всяких форм. Так, при составлении благовонных мазей, сначала искусственным путем добиваются того, чтобы влага, имеющая принять благовоние, сама, по возможности, не издавала запаха. А кто намеревается на каком-нибудь мягком веществе произвести изображения, решительно не потерпит на нём никакой явной фигуры, но, уравнивая, доведет вещество до возможной гладкости. Точно также и 51. тому, что̀ множество раз всем своим существом имеет принимать верные изображения всех, даже вечных существенностей, пристало по природе быть чуждым всяких форм. Посему эту мать и восприемницу всего, что явилось видимым и вполне чувствопостигаемым, мы не назовем ни землею, ни воздухом, ни огнем, ни водою, ни тем, что произошло из них, или из чего произошли они сами; но, если скажем, что она есть некоторый вид — незримый, бесформенный, всеприемлющий, каким-то неизследимым образом причастный начала мыслимого и неуловимый, — мы не выскажем ничего ложного. Насколько можно из прежде сказанного заключать о его природе, B. было бы, кажется, всего правильнее выразиться так, что огнем в каждом случае является воспламенившаяся его же часть, водою — часть увлажнившаяся; является он также землею и воздухом, поскольку принимает подобия этих стихий. Но, чтобы судить о стихиях, нужно точнее высказаться относительно следующего: существует ли огонь C. сам по себе, да и всё, к чему ни прилагаем мы это выражение, говоря о каждом явлении, что оно существует само по себе? — или же такое истинное бытие имеет только то, что мы видим и вообще чувствуем посредством тела, — и кроме этого нет ровно ничего другого, так что мы напрасно в каждом случае для каждого явления по-
