правленномъ. Все это, очевидно, требовало предварительнаго, долговременнаго обдумыванія и обсужденія. Затѣмъ Парменидъ почти весь развитъ на основаніяхъ ученія пиѳагорейскаго, и притомъ взятаго въ его сокровенныхъ началахъ; ибо остроумно изложенныя здѣсь положенія о существующемъ, съ перваго взгляда представляющіяся элейскими, если мы возьмемъ ихъ въ связи съ ученіемъ Платона, получаютъ полную ясность только изъ пиѳагорейскихъ мнѣній о конечномъ и безконечномъ. Подобное нѣчто смѣемъ сказать и о Политикѣ, въ которомъ политикъ мѣстами изображается такъ, что представляется истиннымъ пиѳагорейцемъ. Но изъ этого, кажется, можно заключить, что послѣдніе два діалога не могли быть написаны Платономъ прежде путешествія его въ нижнюю Италію, куда, какъ извѣстно, ѣздилъ онъ, проведши нѣсколько времени въ Мегарѣ, и гдѣ особенно хотѣлось ему обстоятельнѣе познакомиться съ догмами пиѳагорейцевъ. Послѣ сего не трудно уже было бы, по видимому, опредѣлить время выхода въ свѣтъ означенныхъ діалоговъ, если бы путешествіе Платона въ Италію не было непосредственно соединено съ его путешествіемъ въ Египетъ и Киринею, и притомъ такъ, что, по сказанію однихъ, онъ сперва былъ въ Египтѣ и Киринеѣ, потомъ въ Италіи, а по другимъ, сперва посѣтилъ Италію, потомъ ѣздилъ въ Египетъ и Киринею. Впрочемъ разборъ этихъ мнѣній къ настоящему нашему вопросу не относится. Для насъ здѣсь важно только то, что, совершая послѣдовательно и непосредственно всѣ эти путешествія, Платонъ весьма долго находился внѣ своего отечества; слѣдовательно, прежде возвращенія въ отечество не могъ издать тѣхъ книгъ, происхожденіе которыхъ теперь разсматривается. Да и для кого сталъ бы онъ издавать ихъ, влача въ далекихъ странахъ жизнь почти ссыльнаго? Кому бы могъ онъ передать свои мысли, не имѣя никакихъ сношеній съ своими согражданами? По нашему мнѣнію, дѣло было, вѣроятно, такъ. Философъ обработывалъ упомяну-
правленном. Всё это, очевидно, требовало предварительного, долговременного обдумывания и обсуждения. Затем Парменид почти весь развит на основаниях учения пифагорейского, и притом взятого в его сокровенных началах; ибо остроумно изложенные здесь положения о существующем, с первого взгляда представляющиеся элейскими, если мы возьмем их в связи с учением Платона, получают полную ясность только из пифагорейских мнений о конечном и бесконечном. Подобное нечто смеем сказать и о Политике, в котором политик местами изображается так, что представляется истинным пифагорейцем. Но из этого, кажется, можно заключить, что последние два диалога не могли быть написаны Платоном прежде путешествия его в нижнюю Италию, куда, как известно, ездил он, проведши несколько времени в Мегаре, и где особенно хотелось ему обстоятельнее познакомиться с догмами пифагорейцев. После сего не трудно уже было бы, по-видимому, определить время выхода в свет означенных диалогов, если бы путешествие Платона в Италию не было непосредственно соединено с его путешествием в Египет и Киринею, и притом так, что, по сказанию одних, он сперва был в Египте и Киринее, потом в Италии, а по другим, сперва посетил Италию, потом ездил в Египет и Киринею. Впрочем разбор этих мнений к настоящему нашему вопросу не относится. Для нас здесь важно только то, что, совершая последовательно и непосредственно все эти путешествия, Платон весьма долго находился вне своего отечества; следовательно, прежде возвращения в отечество не мог издать тех книг, происхождение которых теперь рассматривается. Да и для кого стал бы он издавать их, влача в далеких странах жизнь почти ссыльного? Кому бы мог он передать свои мысли, не имея никаких сношений со своими согражданами? По нашему мнению, дело было, вероятно, так. Философ обрабатывал упомяну-
