заимствовали изъ всеобщаго божественнаго ума» (снес. De nat. deor. I, 11; Бекка In Philolao, p. 175 sqq.). Но это не мѣшало имъ указывать на Бога, какъ на отличное и отдѣльное отъ міра существо (Беккъ, Philol. p. 147, 150), потому что и душу міра не смѣшивали они съ самимъ міромъ. Чтобы лучше однакожъ уяснить себѣ ихъ представленія о Богѣ и душѣ міра, приведемъ подлинныя о томъ свидѣтельства, какія находимъ въ литературѣ. Бога, поскольку онъ принимаемъ былъ въ значеніи души міра, они почитали монадою, или единицею, причиною и какъ бы очагомъ всякой жизни, помѣщали его въ центрѣ всего универса и думали, что оттуда будто нѣкотораго рода узами онъ связываетъ весь міръ и управляетъ универсомъ, примиряя въ немъ конечное съ безконечнымъ (см. отрывки изъ Филолая у Бэкка, p. 90, 96, 151 и др.). У Аѳинагора (Legat. pro Christ., p. 25) читаемъ: «и Филолай, говоря, что все содержится у Бога какъ бы въ узилищѣ (ἐν φρουρᾷ), доказываетъ, что это все едино и что оно выше матеріи». Изъ этой-то божественной души, по ученію пиѳагорейцевъ, берутъ свое начало человѣческія души. Но онѣ далеки отъ совершенства божественнаго ума. Это потому, что умъ божественный проистекаетъ изъ самой средины міра (оттого она и называется у Филолая «матерью боговъ»), души же наши происходятъ не изъ этого источника, — онѣ раждаются скорѣе изъ солнечнаго свѣта, составляющаго нѣкоторое отраженіе свѣта божественнаго (см. Аристотеля De anim. I, 2 и объ этомъ мѣстѣ у Тренделенбурга). Души человѣческія сложены изъ эѳира горячаго и холоднаго и такимъ образомъ состоятъ частію изъ божественной природы, частію изъ матеріи: ибо подъ эѳиромъ горячимъ разумѣется то чистое и дѣйствительно эѳирное начало, которое, проникая собою все, всему сообщаетъ жизнь и движеніе, которое есть именно божественный умъ или всеобщая душа міра; эѳиръ же холодный есть просто воздухъ, тожественный по природѣ съ матеріей тѣлъ. И та часть нашей души, въ силу
заимствовали из всеобщего божественного ума» (снес. De nat. deor. I, 11; Бекка In Philolao, p. 175 sqq.). Но это не мешало им указывать на Бога, как на отличное и отдельное от мира существо (Бекк, Philol. p. 147, 150), потому что и душу мира не смешивали они с самим миром. Чтобы лучше однакож уяснить себе их представления о Боге и душе мира, приведем подлинные о том свидетельства, какие находим в литературе. Бога, поскольку он принимаем был в значении души мира, они почитали монадою, или единицею, причиною и как бы очагом всякой жизни, помещали его в центре всего универса и думали, что оттуда будто некоторого рода узами он связывает весь мир и управляет универсом, примиряя в нём конечное с бесконечным (см. отрывки из Филолая у Бэкка, p. 90, 96, 151 и др.). У Афинагора (Legat. pro Christ., p. 25) читаем: «и Филолай, говоря, что всё содержится у Бога как бы в узилище (ἐν φρουρᾷ), доказывает, что это всё едино и что оно выше материи». Из этой-то божественной души, по учению пифагорейцев, берут свое начало человеческие души. Но они далеки от совершенства божественного ума. Это потому, что ум божественный проистекает из самой средины мира (оттого она и называется у Филолая «матерью богов»), души же наши происходят не из этого источника, — они рождаются скорее из солнечного света, составляющего некоторое отражение света божественного (см. Аристотеля De anim. I, 2 и об этом месте у Тренделенбурга). Души человеческие сложены из эфира горячего и холодного и таким образом состоят частью из божественной природы, частью из материи: ибо под эфиром горячим разумеется то чистое и действительно эфирное начало, которое, проникая собою всё, всему сообщает жизнь и движение, которое есть именно божественный ум или всеобщая душа мира; эфир же холодный есть просто воздух, тожественный по природе с материей тел. И та часть нашей души, в силу
