Показавъ въ общихъ чертахъ природу изслѣдуемаго предмета, Тимей предупреждаетъ слушателей относительно средствъ и предѣловъ начатаго изслѣдованія. Какъ видимый міръ есть лишь нѣкоторый образъ міра мыслимаго; такъ и разсужденіе о немъ будетъ имѣть характеръ не абсолютной истины, а только нѣкотораго правдоподобія. Какая существуетъ разница между самою вещію и ея образомъ, такая же должна быть и между разсужденіями о томъ и другомъ. Самъ онъ свое разсужденіе называетъ миѳомъ, такъ какъ оно будетъ заниматься не изслѣдованіемъ истины, а только гаданіями о вѣроятномъ (p. 29 A — D).
Затѣмъ Тимей выводитъ слѣдующія заключенія:
Къ созданію сего прекраснѣйшаго міра подвигло Бога не иное что, какъ его благость. Будучи самъ существомъ благимъ и, слѣдовательно, чуждымъ всякой зависти, Богъ пожелалъ, чтобы міръ былъ сколько можно болѣе подобенъ ему и совершенъ. Для этой цѣли, онъ привелъ въ порядокъ безъ мѣры волновавшуюся, безформенную и нестройную матерію тѣлъ и вложилъ въ міровое тѣло душу, одаренную умомъ (p. 29 D — 30 B).
Міръ, какъ твореніе совершенное, не могъ быть созданъ по образцу чего либо, подходящаго подъ понятіе части. Образцомъ ему должно было послужить нѣчто столь же полное и совершенное, какъ и онъ самъ: — это, именно, міръ мыслимый, обнимающій собою все мыслимое живое. И какъ возможенъ былъ лишь одинъ такой образецъ, такъ и міръ необходимо долженъ быть одинъ (p. 30 B — 31 B).
Чтобы всѣ явленія міра сдѣлать доступными осязанію и зрѣнію, Богъ составилъ міръ изъ земли и огня. Но такъ какъ эти коренныя стихіи взаимно противоположны по своимъ природнымъ свойствамъ, то, чтобы связать ихъ, Богъ переложилъ огонь и землю воздухомъ и водою (p. 31 C — 32 C).
Въ созданіи міра Богъ истощилъ всю матерію стихій. Это сдѣлано съ тою цѣлію, чтобы ничего не оставалось внѣ
Показав в общих чертах природу исследуемого предмета, Тимей предупреждает слушателей относительно средств и пределов начатого исследования. Как видимый мир есть лишь некоторый образ мира мыслимого; так и рассуждение о нём будет иметь характер не абсолютной истины, а только некоторого правдоподобия. Какая существует разница между самою вещию и её образом, такая же должна быть и между рассуждениями о том и другом. Сам он свое рассуждение называет мифом, так как оно будет заниматься не исследованием истины, а только гаданиями о вероятном (p. 29 A — D).
Затем Тимей выводит следующие заключения:
К созданию сего прекраснейшего мира подвигло Бога не иное что, как его благость. Будучи сам существом благим и, следовательно, чуждым всякой зависти, Бог пожелал, чтобы мир был сколько можно более подобен ему и совершен. Для этой цели, он привел в порядок без меры волновавшуюся, бесформенную и нестройную материю тел и вложил в мировое тело душу, одаренную умом (p. 29 D — 30 B).
Мир, как творение совершенное, не мог быть создан по образцу чего-либо, подходящего под понятие части. Образцом ему должно было послужить нечто столь же полное и совершенное, как и он сам: — это, именно, мир мыслимый, обнимающий собою всё мыслимое живое. И как возможен был лишь один такой образец, так и мир необходимо должен быть один (p. 30 B — 31 B).
Чтобы все явления мира сделать доступными осязанию и зрению, Бог составил мир из земли и огня. Но так как эти коренные стихии взаимно противоположны по своим природным свойствам, то, чтобы связать их, Бог переложил огонь и землю воздухом и водою (p. 31 C — 32 C).
В создании мира Бог истощил всю материю стихий. Это сделано с тою целью, чтобы ничего не оставалось вне
