Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 6, 1879.pdf/304

Эта страница была вычитана
299
ПАРМЕНИДЪ.

и явилось сначала, или меньшее? — Меньшее. — Значитъ, самое меньшее — первое; а это — одно. Не такъ ли? — Да. — B. Стало быть, изъ всего, что имѣетъ число, одно явилось первымъ. Но и всѣ иныя вещи имѣютъ число, если онѣ — иныя, а не иное. — Конечно, имѣютъ. — Явившись первымъ-то, одно явилось, думаю, прежде, а иныя вещи — послѣ. Явившееся же послѣ моложе явившагося прежде. Такимъ образомъ и прочія вещи будутъ моложе одного, а одно — старше иныхъ вещей[1] — Конечно, будутъ. — Что же это-то? Вопреки ли своей природѣ произошло одно, — или это невозможно? — Невозможно. — Вѣдь одно-то, какъ оказалось, имѣетъ C. части; а если имѣетъ оно части, то и начало, и конецъ, и средину. — Да. — Но не прежде ли всего является начало, — какъ у самого одного, такъ и у каждой изъ иныхъ вещей, и не послѣ ли начала — все прочее, до самаго конца? — Какъ же. — А все это прочее, скажемъ, суть части цѣлаго и одного; само же то явилось однимъ и цѣлымъ вмѣстѣ съ концомъ. — Да, скажемъ. — Но конецъ-то, думаю, является какъ самое послѣднее, и происходить вмѣстѣ съ нимъ D. лежитъ въ природѣ одного; такъ что если само одно необходимо является не вопреки природѣ, то, происшедши вмѣстѣ съ концомъ, оно должно, по природѣ, явиться въ заключеніе всего. — Явно. — Стало быть, одно моложе иныхъ вещей, а иныя вещи

    разсматривается сравнительно, надобно согласиться, что она, находясь въ тѣхъ или другихъ отношеніяхъ, чрезъ время идетъ какъ бы далѣе себя, и потому возрастомъ какъ бы не согласна съ собою. Но совсѣмъ иначе надобно думать о ней, когда она разсматривается абсолютно, сама въ себѣ. Въ этомъ случаѣ Парменидъ благоразумно полагаетъ, что одно никакъ не можетъ быть, по возрасту, не равнымъ самому себѣ; потому что его природа, разсматриваемая въ себѣ, совершенно неизмѣнна и единична, и замѣтить въ ней несогласіе времени невозможно.

  1. Парменидъ доказываетъ, что одно явилось прежде прочаго и старше возрастомъ. Что̀ есть одно, говоритъ онъ, то должно быть прежде множества. Вещи, подлежащія чувствамъ, безпредѣльны (ἄπειρα), и потому каждая идея въ нихъ какъ бы повторена безконечное число разъ. Но изъ идей должны быть производимы начатки вещей; потому что безъ нихъ вещи не могли бы придти въ порядокъ и сложиться законно. И такъ, идеямъ надлежало быть прежде вещей чувствопостигаемыхъ и притомъ конечныхъ. То же самое слѣдуетъ сказать и о всей совокупности вещей, такъ какъ она образована по образцу міра мыслимаго.
Тот же текст в современной орфографии

и явилось сначала, или меньшее? — Меньшее. — Значит, самое меньшее — первое; а это — одно. Не так ли? — Да. — B. Стало быть, из всего, что имеет число, одно явилось первым. Но и все иные вещи имеют число, если они — иные, а не иное. — Конечно, имеют. — Явившись первым-то, одно явилось, думаю, прежде, а иные вещи — после. Явившееся же после моложе явившегося прежде. Таким образом и прочие вещи будут моложе одного, а одно — старше иных вещей[1] — Конечно, будут. — Что же это-то? Вопреки ли своей природе произошло одно, — или это невозможно? — Невозможно. — Ведь одно-то, как оказалось, имеет C. части; а если имеет оно части, то и начало, и конец, и средину. — Да. — Но не прежде ли всего является начало, — как у самого одного, так и у каждой из иных вещей, и не после ли начала — всё прочее, до самого конца? — Как же. — А всё это прочее, скажем, суть части целого и одного; само же то явилось одним и целым вместе с концом. — Да, скажем. — Но конец-то, думаю, является как самое последнее, и происходить вместе с ним D. лежит в природе одного; так что если само одно необходимо является не вопреки природе, то, происшедши вместе с концом, оно должно, по природе, явиться в заключение всего. — Явно. — Стало быть, одно моложе иных вещей, а иные вещи

——————

    рассматривается сравнительно, надобно согласиться, что она, находясь в тех или других отношениях, чрез время идет как бы далее себя, и потому возрастом как бы не согласна с собою. Но совсем иначе надобно думать о ней, когда она рассматривается абсолютно, сама в себе. В этом случае Парменид благоразумно полагает, что одно никак не может быть, по возрасту, не равным самому себе; потому что его природа, рассматриваемая в себе, совершенно неизменна и единична, и заметить в ней несогласие времени невозможно.

  1. Парменид доказывает, что одно явилось прежде прочего и старше возрастом. Что̀ есть одно, говорит он, то должно быть прежде множества. Вещи, подлежащие чувствам, беспредельны (ἄπειρα), и потому каждая идея в них как бы повторена бесконечное число раз. Но из идей должны быть производимы начатки вещей; потому что без них вещи не могли бы прийти в порядок и сложиться законно. Итак, идеям надлежало быть прежде вещей чувствопостигаемых и притом конечных. То же самое следует сказать и о всей совокупности вещей, так как она образована по образцу мира мыслимого.