Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 6, 1879.pdf/293

Эта страница была вычитана

288

ПАРМЕНИДЪ.

— Но мы сказали, что вещи, если онѣ ни части, ни цѣлое, ни взаимно различны, будутъ между собою тѣмъ же. — Да, сказали. — Скажемъ ли, стало быть, что и одно, коли оно та̀къ относится къ тому, что не одно, есть то же^[1] съ нимъ? — Скажемъ. — Стало быть, одно, какъ видно, отлично и отъ иныхъ вещей, и отъ себя, равно какъ тожественно и съ ними, и съ собою. — По ходу-то разсужденія, должно быть, C. такъ. — Такъ не будетъ ли оно и подобно, и не подобно себѣ и инымъ вещамъ? — Можетъ быть. — Если вѣдь явилось оно отличнымъ отъ иныхъ вещей, то и иныя вещи, вѣроятно, будутъ отличны отъ него. — Какъ же. — И не такъ же ли оно отлично отъ иныхъ вещей, какъ иныя вещи отличны отъ него, — ни больше, ни меньше? — Почему бы нѣтъ. — Если же ни больше, ни меньше, то одинаково. — Да. — Отсюда, насколько получило оно свойство быть отличнымъ отъ иныхъ вещей, а иныя вещи, равномѣрно, — отъ него; настолько получили свойство и быть тожественными — одно съ иными вещами, и иныя вещи съ однимъ. — Какъ

↑ Здѣсь Парменидъ учитъ, что одно не только не разнорѣчитъ съ инымъ, но и совершенно согласно съ нимъ. Доказательство этого положенія начинается съ того, что τὸ ἓν не отлично, говоритъ Парменидъ, отъ τοῖς ἄλλοις. Онъ представляетъ виды абсолютной разницы и абсолютнаго тожества, или αὐτὸ τὸ ταὐτόν и αὐτὸ τὸ ἕτερον, и полагаетъ, что послѣднее противоположно первой, ибо понятіе соотвѣтственности, разсматриваемой по себѣ, никакъ не можетъ быть соглашено съ понятіемъ абсолютной разницы. Ходъ Парменидова доказательства таковъ: Такъ какъ τὸ αὐτὸ и τὸ ἕτερον противорѣчатъ одно другому, то быть не можетъ, чтобы въ какой нибудь вещи усматривалась разница; потому что иначе она находилась бы и въ ταὐτῷ, или въ томъ, что совершенно равно самому себѣ. Въ этомъ мѣстѣ τὰ ὄντα у Парменида, очевидно, есть то, что само въ себѣ абсолютно и разсматривается безъ сравненія съ иными вещами. А такимъ образомъ все, что есть, должно быть ταὐτόν, и не терпитъ никакой разницы въ своей природѣ. Но отсюда уже вытекаетъ, что ни въ одномъ, ни въ иномъ нѣтъ τὸ ἕτερον. Смыслъ этого заключенія понять не трудно. Всякая идея въ себѣ должна быть одна и проста; такъ что къ ней не примѣшивается ничто чуждое или отличное. Но такъ какъ τὸ ἓν конечно, то выходитъ, что и τὰ ἄλλα или τὰ ἕτερα не лишены сущности, а восприняли въ себя нѣкоторую форму и законъ; и, поколику все это происходитъ изъ міра идей, — все это, конечно, должно быть то же, что̀ идеи. Отсюда Парменидъ хитро заключаетъ: τὸ ἓν καὶ τὰ μὴ ἓν μὴ ἕτερα εἶναι ἀλλήλων.

Тот же текст в современной орфографии

— Но мы сказали, что вещи, если они ни части, ни целое, ни взаимно различны, будут между собою тем же. — Да, сказали. — Скажем ли, стало быть, что и одно, коли оно та̀к относится к тому, что не одно, есть то же^[1] с ним? — Скажем. — Стало быть, одно, как видно, отлично и от иных вещей, и от себя, равно как тожественно и с ними, и с собою. — По ходу-то рассуждения, должно быть, C. так. — Так не будет ли оно и подобно, и не подобно себе и иным вещам? — Может быть. — Если ведь явилось оно отличным от иных вещей, то и иные вещи, вероятно, будут отличны от него. — Как же. — И не так же ли оно отлично от иных вещей, как иные вещи отличны от него, — ни больше, ни меньше? — Почему бы нет. — Если же ни больше, ни меньше, то одинаково. — Да. — Отсюда, насколько получило оно свойство быть отличным от иных вещей, а иные вещи, равномерно, — от него; настолько получили свойство и быть тожественными — одно с иными вещами, и иные вещи с одним. — Как

——————

↑ Здесь Парменид учит, что одно не только не разноречит с иным, но и совершенно согласно с ним. Доказательство этого положения начинается с того, что τὸ ἓν не отлично, говорит Парменид, от τοῖς ἄλλοις. Он представляет виды абсолютной разницы и абсолютного тожества, или αὐτὸ τὸ ταὐτόν и αὐτὸ τὸ ἕτερον, и полагает, что последнее противоположно первой, ибо понятие соответственности, рассматриваемой по себе, никак не может быть соглашено с понятием абсолютной разницы. Ход Парменидова доказательства таков: Так как τὸ αὐτὸ и τὸ ἕτερον противоречат одно другому, то быть не может, чтобы в какой-нибудь вещи усматривалась разница; потому что иначе она находилась бы и в ταὐτῷ, или в том, что совершенно равно самому себе. В этом месте τὰ ὄντα у Парменида, очевидно, есть то, что само в себе абсолютно и рассматривается без сравнения с иными вещами. А таким образом всё, что есть, должно быть ταὐτόν, и не терпит никакой разницы в своей природе. Но отсюда уже вытекает, что ни в одном, ни в ином нет τὸ ἕτερον. Смысл этого заключения понять не трудно. Всякая идея в себе должна быть одна и проста; так что к ней не примешивается ничто чуждое или отличное. Но так как τὸ ἓν конечно, то выходит, что и τὰ ἄλλα или τὰ ἕτερα не лишены сущности, а восприняли в себя некоторую форму и закон; и, поколику всё это происходит из мира идей, — всё это, конечно, должно быть то же, что̀ идеи. Отсюда Парменид хитро заключает: τὸ ἓν καὶ τὰ μὴ ἓν μὴ ἕτερα εἶναι ἀλλήλων.

[1] Здѣсь Парменидъ учитъ, что одно не только не разнорѣчитъ съ инымъ, но и совершенно согласно съ нимъ. Доказательство этого положенія начинается съ того, что τὸ ἓν не отлично, говоритъ Парменидъ, отъ τοῖς ἄλλοις. Онъ представляетъ виды абсолютной разницы и абсолютнаго тожества, или αὐτὸ τὸ ταὐτόν и αὐτὸ τὸ ἕτερον, и полагаетъ, что послѣднее противоположно первой, ибо понятіе соотвѣтственности, разсматриваемой по себѣ, никакъ не можетъ быть соглашено съ понятіемъ абсолютной разницы. Ходъ Парменидова доказательства таковъ: Такъ какъ τὸ αὐτὸ и τὸ ἕτερον противорѣчатъ одно другому, то быть не можетъ, чтобы въ какой нибудь вещи усматривалась разница; потому что иначе она находилась бы и въ ταὐτῷ, или въ томъ, что совершенно равно самому себѣ. Въ этомъ мѣстѣ τὰ ὄντα у Парменида, очевидно, есть то, что само въ себѣ абсолютно и разсматривается безъ сравненія съ иными вещами. А такимъ образомъ все, что есть, должно быть ταὐτόν, и не терпитъ никакой разницы въ своей природѣ. Но отсюда уже вытекаетъ, что ни въ одномъ, ни въ иномъ нѣтъ τὸ ἕτερον. Смыслъ этого заключенія понять не трудно. Всякая идея въ себѣ должна быть одна и проста; такъ что къ ней не примѣшивается ничто чуждое или отличное. Но такъ какъ τὸ ἓν конечно, то выходитъ, что и τὰ ἄλλα или τὰ ἕτερα не лишены сущности, а восприняли въ себя нѣкоторую форму и законъ; и, поколику все это происходитъ изъ міра идей, — все это, конечно, должно быть то же, что̀ идеи. Отсюда Парменидъ хитро заключаетъ: τὸ ἓν καὶ τὰ μὴ ἓν μὴ ἕτερα εἶναι ἀλλήλων.

[2] Здесь Парменид учит, что одно не только не разноречит с иным, но и совершенно согласно с ним. Доказательство этого положения начинается с того, что τὸ ἓν не отлично, говорит Парменид, от τοῖς ἄλλοις. Он представляет виды абсолютной разницы и абсолютного тожества, или αὐτὸ τὸ ταὐτόν и αὐτὸ τὸ ἕτερον, и полагает, что последнее противоположно первой, ибо понятие соответственности, рассматриваемой по себе, никак не может быть соглашено с понятием абсолютной разницы. Ход Парменидова доказательства таков: Так как τὸ αὐτὸ и τὸ ἕτερον противоречат одно другому, то быть не может, чтобы в какой-нибудь вещи усматривалась разница; потому что иначе она находилась бы и в ταὐτῷ, или в том, что совершенно равно самому себе. В этом месте τὰ ὄντα у Парменида, очевидно, есть то, что само в себе абсолютно и рассматривается без сравнения с иными вещами. А таким образом всё, что есть, должно быть ταὐτόν, и не терпит никакой разницы в своей природе. Но отсюда уже вытекает, что ни в одном, ни в ином нет τὸ ἕτερον. Смысл этого заключения понять не трудно. Всякая идея в себе должна быть одна и проста; так что к ней не примешивается ничто чуждое или отличное. Но так как τὸ ἓν конечно, то выходит, что и τὰ ἄλλα или τὰ ἕτερα не лишены сущности, а восприняли в себя некоторую форму и закон; и, поколику всё это происходит из мира идей, — всё это, конечно, должно быть то же, что̀ идеи. Отсюда Парменид хитро заключает: τὸ ἓν καὶ τὰ μὴ ἓν μὴ ἕτερα εἶναι ἀλλήλων.

[1]

[1]