Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 6, 1879.pdf/289

284

ПАРМЕНИДЪ.

всѣхъ-то. И если эта одна есть одна изъ всѣхъ, цѣлаго же въ ней нѣтъ, то какъ будетъ оно заключаться во всѣхъ? — Никакъ. — Равно и не въ нѣкоторыхъ изъ частей; ибо если бы цѣлое находилось въ нѣкоторыхъ, то большее заключалось бы въ меньшемъ, что невозможно. — Конечно, невозможно. — Но какъ скоро, цѣлаго нѣтъ ни во многихъ частяхъ, ни въ одной, ни во всѣхъ, то не необходимо ли быть ему или въ другомъ чемъ либо, или уже не быть нигдѣ^[1]? — Необходимо. E. — Не будучи же нигдѣ, оно было бы ничто; а будучи цѣлымъ и находясь не въ себѣ, не необходимо ли будетъ оно въ иномъ? — Конечно. — И такъ, поколику одно есть цѣлое, оно находится въ иномъ, а поколику существуетъ во всѣхъ частяхъ, оно — само въ себѣ; такимъ образомъ одно, необходимо, и само въ себѣ, и въ другомъ. — Необходимо. — Если же одно по природѣ таково, то не необходимо ли и двигаться ему, и стоять^[2]? — Какимъ образомъ? — Оно, вѣроятно, стоитъ, если

1. Такъ какъ τὸ ἓν разсматривается здѣсь въ значеніи τοῦ ὄντος, то необходимо, чтобы τὸ ὅλον αὐτοῦ находилось въ какомъ нибудь внѣшнемъ состояніи и условіи; потому что самое это быть, по мнѣнію философа, есть не иное что, какъ находиться въ формальныхъ и условныхъ отношеніяхъ. А отсюда ясно, почему Парменидъ говоритъ, что если бы одно не было нигдѣ, если бы, то есть, не находилось оно ни въ какомъ состояніи, ни въ какихъ условіяхъ, то его и не было бы. Потому-то онъ заключаетъ, что одно, какъ нѣкоторое цѣлое, ἐν ἄλλῳ εἶναι.
2. Здѣсь единству приписывается способность двигаться и стоять. Его стояніе ясно выводится изъ предъидущихъ его отношеній къ себѣ и къ иному: ибо существо конечное, или идея, — общее ли оно, или частное, — будучи разсматриваемо само въ себѣ, какъ природа абсолютная, постоянная и неизмѣняемая, всегда самодовольно и не стремится ни къ чему; а поколику вступаетъ въ условія и относится къ тому, что̀ внѣ его, — идея ли это, или матерія тѣлъ, — оно представляется уже въ движеніи, и это движеніе, по различному сродству его съ внѣшнимъ, необходимо должно быть различно и многообразно. Такому объясненію служитъ подтвержденіемъ одно мѣсто въ Софистѣ (p. 246 A sqq.), гдѣ также каждой идеѣ приписывается покой и движеніе, потому что она имѣетъ природу и простую, вѣчную, по которой, кажется, не подлежитъ никакимъ перемѣнамъ, и вмѣстѣ, ради своихъ отношеній, принимаетъ различныя формы, слѣдовательно, нѣкоторымъ образомъ вступаетъ въ движеніе. Платонъ полагалъ, что идеи, абсолютныя и постоянныя сами по себѣ, въ отношеніи къ матеріи слѣдуетъ представлять измѣняемыми, живыми, общительными и дѣйственными. Онъ идетъ прямо на перерѣзъ мнѣніямъ тѣхъ, которые хотя и не отвергали, что Парменидова сущность раздѣлена на безчисленное множество частей, однакожъ

Тот же текст в современной орфографии

всех-то. И если эта одна есть одна из всех, целого же в ней нет, то как будет оно заключаться во всех? — Никак. — Равно и не в некоторых из частей; ибо если бы целое находилось в некоторых, то большее заключалось бы в меньшем, что невозможно. — Конечно, невозможно. — Но как скоро, целого нет ни во многих частях, ни в одной, ни во всех, то не необходимо ли быть ему или в другом чём-либо, или уже не быть нигде^[1]? — Необходимо. E. — Не будучи же нигде, оно было бы ничто; а будучи целым и находясь не в себе, не необходимо ли будет оно в ином? — Конечно. — Итак, поколику одно есть целое, оно находится в ином, а поколику существует во всех частях, оно — само в себе; таким образом одно, необходимо, и само в себе, и в другом. — Необходимо. — Если же одно по природе таково, то не необходимо ли и двигаться ему, и стоять^[2]? — Каким образом? — Оно, вероятно, стоит, если

——————

1. Так как τὸ ἓν рассматривается здесь в значении τοῦ ὄντος, то необходимо, чтобы τὸ ὅλον αὐτοῦ находилось в каком-нибудь внешнем состоянии и условии; потому что самое это быть, по мнению философа, есть не иное что, как находиться в формальных и условных отношениях. А отсюда ясно, почему Парменид говорит, что если бы одно не было нигде, если бы, то есть, не находилось оно ни в каком состоянии, ни в каких условиях, то его и не было бы. Потому-то он заключает, что одно, как некоторое целое, ἐν ἄλλῳ εἶναι.
2. Здесь единству приписывается способность двигаться и стоять. Его стояние ясно выводится из предыдущих его отношений к себе и к иному: ибо существо конечное, или идея, — общее ли оно, или частное, — будучи рассматриваемо само в себе, как природа абсолютная, постоянная и неизменяемая, всегда самодовольно и не стремится ни к чему; а поколику вступает в условия и относится к тому, что̀ вне его, — идея ли это, или материя тел, — оно представляется уже в движении, и это движение, по различному сродству его с внешним, необходимо должно быть различно и многообразно. Такому объяснению служит подтверждением одно место в Софисте (p. 246 A sqq.), где также каждой идее приписывается покой и движение, потому что она имеет природу и простую, вечную, по которой, кажется, не подлежит никаким переменам, и вместе, ради своих отношений, принимает различные формы, следовательно, некоторым образом вступает в движение. Платон полагал, что идеи, абсолютные и постоянные сами по себе, в отношении к материи следует представлять изменяемыми, живыми, общительными и действенными. Он идет прямо наперерез мнениям тех, которые хотя и не отвергали, что Парменидова сущность разделена на бесчисленное множество частей, однакож