вѣкомъ очень даровитымъ, чтобы уразумѣть, что есть нѣкоторый родъ каждой вещи и сущность сама по себѣ; но B. еще болѣе удивительнымъ, чтобъ и открыть самому, и сумѣть наставить другаго, разобравъ все это достаточно. — Я уступаю тебѣ, Парменидъ, сказалъ Сократъ; потому что слова твои мнѣ очень по мысли. — Между тѣмъ, Сократъ, продолжалъ Парменидъ, если уже кто, смотря на все, что было теперь говорено, и на другое подобное, не допуститъ, чтобъ были виды существенностей, и не будетъ опредѣлять вида для каждой вещи, то, не допуская идеи каждой изъ C. существенностей, какъ идеи всегда тожественной, онъ и не найдется, къ чему направить свою мысль, — и такимъ образомъ совершенно упразднитъ возможность собесѣдованія[1]. Это, мнѣ кажется, ты больше всего чувствовалъ. — Правда, сказалъ Сократъ. —
Что же ты будешь дѣлать по философіи? Куда направишься, когда не знаешь этого? — Въ настоящую-то минуту представляю не такъ ясно. — Рано же, значитъ, Сократъ, сказалъ Парменидъ, браться опредѣлять, что̀ такое прекрасное, справедливое, доброе, и каждый отдѣльный видъ, — не упражнявшись напередъ въ этомъ. То же вѣдь замѣтилъ я и прежде, D. когда слушалъ здѣсь твой разговоръ съ этимъ Аристотелемъ. Такъ знай хорошо, прекрасное и божественное дѣло — имѣть такое стремленіе къ разсужденіямъ, какое ты имѣешь: но, пока молодъ, сдержись, и упражняй себя больше посредствомъ той безполезной на видъ болтовни, — какъ ее называетъ большинство[2]; — а не то, истина будетъ убѣгать отъ тебя. — Но ка-
- ↑ То есть, станетъ на такую точку мышленія, изъ которой невозможны никакіе дальнѣйшіе выводы, — на которой, слѣдовательно, нечего болѣе дѣлать пытливому уму, и всякое философствованіе его должно умолкнуть, какъ умолкаетъ оно обыкновенно въ области чистаго опыта и совершеннаго разобщенія вещей, гдѣ все существуетъ только для чувственнаго усмотрѣнія.
- ↑ Этотъ совѣтъ Парменида Сократу будетъ понятенъ, если мы различимъ философію и философствованіе. Послѣднее прирождено человѣку и обнаруживается пытливостію ума, стремящагося находить всему причины, узнать все изъ какихъ нибудь основаній. Этимъ стремленіемъ вызываются частныя мнѣнія, питается
веком очень даровитым, чтобы уразуметь, что есть некоторый род каждой вещи и сущность сама по себе; но B. еще более удивительным, чтоб и открыть самому, и суметь наставить другого, разобрав всё это достаточно. — Я уступаю тебе, Парменид, сказал Сократ; потому что слова твои мне очень по мысли. — Между тем, Сократ, продолжал Парменид, если уже кто, смотря на всё, что было теперь говорено, и на другое подобное, не допустит, чтоб были виды существенностей, и не будет определять вида для каждой вещи, то, не допуская идеи каждой из C. существенностей, как идеи всегда тожественной, он и не найдется, к чему направить свою мысль, — и таким образом совершенно упразднит возможность собеседования[1]. Это, мне кажется, ты больше всего чувствовал. — Правда, сказал Сократ. —
Что же ты будешь делать по философии? Куда направишься, когда не знаешь этого? — В настоящую-то минуту представляю не так ясно. — Рано же, значит, Сократ, сказал Парменид, браться определять, что̀ такое прекрасное, справедливое, доброе, и каждый отдельный вид, — не упражнявшись наперед в этом. То же ведь заметил я и прежде, D. когда слушал здесь твой разговор с этим Аристотелем. Так знай хорошо, прекрасное и божественное дело — иметь такое стремление к рассуждениям, какое ты имеешь: но, пока молод, сдержись, и упражняй себя больше посредством той бесполезной на вид болтовни, — как ее называет большинство[2]; — а не то, истина будет убегать от тебя. — Но ка-
——————
- ↑ То есть, станет на такую точку мышления, из которой невозможны никакие дальнейшие выводы, — на которой, следовательно, нечего более делать пытливому уму, и всякое философствование его должно умолкнуть, как умолкает оно обыкновенно в области чистого опыта и совершенного разобщения вещей, где всё существует только для чувственного усмотрения.
- ↑ Этот совет Парменида Сократу будет понятен, если мы различим философию и философствование. Последнее прирождено человеку и обнаруживается пытливостию ума, стремящегося находить всему причины, узнать всё из каких-нибудь оснований. Этим стремлением вызываются частные мнения, питается
