C.Ин. Во первыхъ, вѣчно пребывающую часть ихъ, ихъ души, соединяетъ, по сродству, связью божественною, а послѣ той божественной, и животную соединяетъ опять узами человѣческими.
Сокр. Мл. Какъ это сказалъ ты еще?
Ин. Я утверждаю, что прочно утвердившееся истинное мнѣніе о прекрасномъ, справедливомъ, добромъ и о противномъ этому, когда является въ душахъ, становится въ демонической природѣ божественнымъ.
Сокр. Мл. Да такъ это и должно быть.
D.Ин. А развѣ мы не знаемъ, что политику и доброму законодателю только одному открыта возможность, при помощи музы царскаго искусства, внушать это самое людямъ, получающимъ правильное воспитаніе, о которыхъ мы теперь говорили?
Сокр. Мл. И очень естественно.
Ин. А кто безсиленъ дѣлать это, Сократъ, того мы никогда не назовемъ искомыми теперь именами.
Сокр. Мл. Весьма правильно.
Ин. Что же? Душа мужественная, принявъ въ себя такую истину, не смягчится ли, и не захочетъ ли скорѣе всего E. пріобщиться тому, что справедливо; — а не принявъ ея, не склоняется ли больше къ природѣ животной?
Сокр. Мл. Какъ не склоняется!
Ин. Что же? природа сдержанная, принявъ эти мнѣнія, не становится ли истинно разсудительною и разумною, по крайней мѣрѣ въ гражданскихъ отношеніяхъ, а не вошедши въ общеніе съ тѣмъ, о чемъ говоримъ, не несетъ ли, по всей справедливости, унизительнаго упрека въ ограниченности?
Сокр. Мл. Конечно.
Ин. Но не скажемъ ли, что это сплетеніе или соединеніе никогда не будетъ прочнымъ ни у злыхъ съ злыми, ни у добрыхъ съ злыми, и что никакое знаніе серьезно и съ пользою не приложимо къ такимъ людямъ?
Сокр. Мл. Какъ же.
C.Ин. Во-первых, вечно пребывающую часть их, их души, соединяет, по сродству, связью божественною, а после той божественной, и животную соединяет опять узами человеческими.
Сокр. Мл. Как это сказал ты еще?
Ин. Я утверждаю, что прочно утвердившееся истинное мнение о прекрасном, справедливом, добром и о противном этому, когда является в душах, становится в демонической природе божественным.
Сокр. Мл. Да так это и должно быть.
D.Ин. А разве мы не знаем, что политику и доброму законодателю только одному открыта возможность, при помощи музы царского искусства, внушать это самое людям, получающим правильное воспитание, о которых мы теперь говорили?
Сокр. Мл. И очень естественно.
Ин. А кто бессилен делать это, Сократ, того мы никогда не назовем искомыми теперь именами.
Сокр. Мл. Весьма правильно.
Ин. Что же? Душа мужественная, приняв в себя такую истину, не смягчится ли, и не захочет ли скорее всего E. приобщиться тому, что справедливо; — а не приняв её, не склоняется ли больше к природе животной?
Сокр. Мл. Как не склоняется!
Ин. Что же? природа сдержанная, приняв эти мнения, не становится ли истинно рассудительною и разумною, по крайней мере в гражданских отношениях, а не вошедши в общение с тем, о чём говорим, не несет ли, по всей справедливости, унизительного упрека в ограниченности?
Сокр. Мл. Конечно.
Ин. Но не скажем ли, что это сплетение или соединение никогда не будет прочным ни у злых со злыми, ни у добрых со злыми, и что никакое знание серьезно и с пользою не приложимо к таким людям?
Сокр. Мл. Как же.
