Сокр. Мл. Что хочешь сказать?
Ин. То, что никогда не возможно толпѣ какихъ бы то ни было лицъ получить такое знаніе и разумно распоряжаться городомъ: этого правленія, единственно правильнаго, C. можно искать между немногими, въ маломъ, въ одномъ; а прочія правленія, какъ недавно сказано, надобно почитать подражаніями, изъ которыхъ одни подражаютъ тому истинному для цѣли прекрасной, а другія — для цѣли постыдной.
Сокр. Мл. Что ты это сказалъ? вѣдь я не совсѣмъ понялъ твою мысль о подражаніяхъ.
Ин. А между тѣмъ не худо было бы, если бы кто, тронувъ этотъ вопросъ, тутъ его и оставилъ, и своимъ изслѣдованіемъ D. не обнаруживалъ случающейся нынѣ въ отношеніи къ нему погрѣшности.
Сокр. Мл. Какой погрѣшности?
Ин. Что-то подобное все же мы должны изслѣдовать, и не очень привычное намъ и не легкое для усмотрѣнія. Впрочемъ, постараемся схватить это. Ну-ка, — знаешь ли ты, что, какъ скоро у насъ правильно одно это правленіе, о которомъ мы говорили, прочія должны сохраняться, только пользуясь его постановленіями и дѣлая то, что̀ нами теперь одобрено, хотя это и не самое справедливое?
Сокр. Мл. Что такое?
Ин. То, чтобы никто не смѣлъ ничего дѣлать противъ принятыхъ въ городѣ законовъ; а кто осмѣлился бы, пусть E. подвергается смерти и всѣмъ крайнимъ взысканіямъ. И это весьма правильно и прекрасно, какъ второе, когда кто устранилъ бы первое[1], о которомъ сейчасъ говорили. Но
- ↑ Кто измѣнилъ бы и отвергъ то первое, о чемъ мы сейчасъ говорили, — кто, то есть, отвергъ бы то совершенное управленіе, лежащее на одномъ совершенномъ мудрецѣ, — тотъ поставилъ бы себя въ необходимость подчиниться власти законовъ, признаваемыхъ священными и ненарушимыми. Такимъ образомъ философъ сколько авторитета приписываетъ совершенному царю и политику въ наилучшемъ государствѣ, столько же въ другомъ усвояетъ законамъ, такъ какъ они заступаютъ
Сокр. Мл. Что хочешь сказать?
Ин. То, что никогда не возможно толпе каких бы то ни было лиц получить такое знание и разумно распоряжаться городом: этого правления, единственно правильного, C. можно искать между немногими, в малом, в одном; а прочие правления, как недавно сказано, надобно почитать подражаниями, из которых одни подражают тому истинному для цели прекрасной, а другие — для цели постыдной.
Сокр. Мл. Что ты это сказал? ведь я не совсем понял твою мысль о подражаниях.
Ин. А между тем не худо было бы, если бы кто, тронув этот вопрос, тут его и оставил, и своим исследованием D. не обнаруживал случающейся ныне в отношении к нему погрешности.
Сокр. Мл. Какой погрешности?
Ин. Что-то подобное всё же мы должны исследовать, и не очень привычное нам и не легкое для усмотрения. Впрочем, постараемся схватить это. Ну-ка, — знаешь ли ты, что, как скоро у нас правильно одно это правление, о котором мы говорили, прочие должны сохраняться, только пользуясь его постановлениями и делая то, что̀ нами теперь одобрено, хотя это и не самое справедливое?
Сокр. Мл. Что такое?
Ин. То, чтобы никто не смел ничего делать против принятых в городе законов; а кто осмелился бы, пусть E. подвергается смерти и всем крайним взысканиям. И это весьма правильно и прекрасно, как второе, когда кто устранил бы первое[1], о котором сейчас говорили. Но
——————
- ↑ Кто изменил бы и отверг то первое, о чём мы сейчас говорили, — кто, то есть, отверг бы то совершенное управление, лежащее на одном совершенном мудреце, — тот поставил бы себя в необходимость подчиниться власти законов, признаваемых священными и ненарушимыми. Таким образом философ сколько авторитета приписывает совершенному царю и политику в наилучшем государстве, столько же в другом усвояет законам, так как они заступают
