Прот. Какъ не тогда.
Сокр. Я уже не хочу говорить о безчисленномъ множествѣ другихъ вещей, напримѣръ, о соединеніи красоты и силы съ здоровьемъ, равно какъ о весьма многомъ и самомъ прекрасномъ въ душахъ. Вѣдь и твоя богиня[1], прекрасный Филебъ, обращая вниманіе на развратъ и всякое зло между людьми и видя, что нѣтъ у насъ конца удовольствіямъ и наслажденіямъ, сама установила законъ и порядокъ, которымъ полагается предѣлъ: и вотъ ты говоришь, что она C. убиваетъ[2], — а я говорю, что спасаетъ. Тебѣ же, Протархъ, какъ представляется?
Прот. Твои слова, Сократъ, мнѣ очень по мысли.
Сокр. И такъ, я высказалъ три бытности, если ты понимаешь меня.
Прот. Думаю, что понимаю. Одно у тебя, кажется мнѣ, есть безпредѣльное, есть и другое одно — предѣлъ въ сущемъ; но что̀ угодно тебѣ называть третьимъ, не очень понимаю.
Сокр. Потому, почтеннѣйшій, что тебя поразила многочисленность третьей бытности. Правда, и безпредѣльное представляетъ D. много-таки родовъ; но такъ какъ они запечатлѣны родомъ «больше» и противнымъ этому роду, то безпредѣльное является единымъ.
- ↑ Сократъ указываетъ на ту богиню, которою Филебъ прежде свидѣтельствовался, и которую тогда, по мнѣнію Сократа, слѣдовало назвать скорѣе удовольствіемъ, чѣмъ Афродитою (p. 12 B). Теперь философъ, относительно имени, какъ бы соглашается съ Филебомъ: пусть удовольствіе будетъ Афродита; но въ такомъ случаѣ надобно, говоритъ, приписать ей τὴν τοῦ απείρου καὶ πέρατος κοινωνίαν, какъ это въ другомъ мѣстѣ приписывается любви и гармоніи. Слѣдовательно, здѣсь подъ именемъ богини Сократъ разумѣетъ Αφροδίτην οὐρανίαν, о которой говорится въ Симпосіонѣ.
- ↑ Филебъ не говорилъ и не говоритъ, что богиня (Афродита) убиваетъ. Поэтому Сократъ, приписывая ему такое мнѣніе, указываетъ этимъ не на имя богини, а на понятіе, съ нею соединяемое. Если, т. е., угодно тебѣ требовать, чтобы Афродита не ограничивала безпредѣльнаго стремленія къ удовольствію предѣломъ, то она въ такомъ случаѣ становится у тебя просто удовольствіемъ, Афродитою плебейскою, а не небесною, — и убиваетъ. Напротивъ я, подводя твою богиню подъ всеобщій законъ ограниченія безконечнаго конечнымъ, вижу въ ней Афродиту небесную, — начало охранительное.
Прот. Как не тогда.
Сокр. Я уже не хочу говорить о бесчисленном множестве других вещей, например, о соединении красоты и силы со здоровьем, равно как о весьма многом и самом прекрасном в душах. Ведь и твоя богиня[1], прекрасный Филеб, обращая внимание на разврат и всякое зло между людьми и видя, что нет у нас конца удовольствиям и наслаждениям, сама установила закон и порядок, которым полагается предел: и вот ты говоришь, что она C. убивает[2], — а я говорю, что спасает. Тебе же, Протарх, как представляется?
Прот. Твои слова, Сократ, мне очень по мысли.
Сокр. Итак, я высказал три бытности, если ты понимаешь меня.
Прот. Думаю, что понимаю. Одно у тебя, кажется мне, есть беспредельное, есть и другое одно — предел в сущем; но что̀ угодно тебе называть третьим, не очень понимаю.
Сокр. Потому, почтеннейший, что тебя поразила многочисленность третьей бытности. Правда, и беспредельное представляет D. много-таки родов; но так как они запечатлены родом «больше» и противным этому роду, то беспредельное является единым.
——————
- ↑ Сократ указывает на ту богиню, которою Филеб прежде свидетельствовался, и которую тогда, по мнению Сократа, следовало назвать скорее удовольствием, чем Афродитою (p. 12 B). Теперь философ, относительно имени, как бы соглашается с Филебом: пусть удовольствие будет Афродита; но в таком случае надобно, говорит, приписать ей τὴν τοῦ απείρου καὶ πέρατος κοινωνίαν, как это в другом месте приписывается любви и гармонии. Следовательно, здесь под именем богини Сократ разумеет Αφροδίτην οὐρανίαν, о которой говорится в Симпосионе.
- ↑ Филеб не говорил и не говорит, что богиня (Афродита) убивает. Поэтому Сократ, приписывая ему такое мнение, указывает этим не на имя богини, а на понятие, с нею соединяемое. Если, т. е., угодно тебе требовать, чтобы Афродита не ограничивала беспредельного стремления к удовольствию пределом, то она в таком случае становится у тебя просто удовольствием, Афродитою плебейскою, а не небесною, — и убивает. Напротив я, подводя твою богиню под всеобщий закон ограничения бесконечного конечным, вижу в ней Афродиту небесную, — начало охранительное.
