Теэт. Такъ.
Ин. Но гдѣ ложь-то, тамъ заблужденіе.
Теэт. Да.
Ин. А гдѣ заблужденіе, тамъ по необходимости все полно призраковъ, уподобленій и мечтательныхъ представленій.
Теэт. Какъ не полно!
Ин. Но софистъ-то, сказали мы, ушелъ и прячется, вѣроятно, въ этомъ мѣстѣ, запираясь, что лжи вовсе и нѣтъ; D. потому что не существующаго нельзя ни мыслить кому либо, ни говорить, — такъ какъ не существующее не причастно нигдѣ никакой сущности.
Теэт. Это было.
Ин. А теперь-то оказалось, что оно причастно существующему; и противъ этого онъ, можетъ быть, уже не захочетъ бороться, но пожалуй скажетъ, что изъ видовъ одни причастны не существующему, другіе нѣтъ, и что рѣчь и мнѣніе E. относятся къ непричастнымъ ему. Стало быть, онъ можетъ опять вступить въ борьбу на счетъ искусства производить призраки и мечты, которымъ, говоримъ, занимается, и доказывать, что его вовсе нѣтъ, такъ какъ мнѣніе и рѣчь не имѣютъ общенія съ не существующимъ; ибо если этого общенія на дѣлѣ не установляется, то ложь совершенно невозможна. Посему надобно, во первыхъ, изслѣдовать мнѣніе и мечту, что̀ такое они, чтобы, по открытіи 261. этого, мы могли замѣтить общеніе ихъ съ не существующимъ; замѣтивши это, доказать бытіе лжи, а доказавъ ея бытіе, связать въ ней софиста, если онъ окажется виновнымъ, либо, освободивши, искать его въ иномъ родѣ.
Теэт. Видно, очень и очень справедливо, иностранецъ, что̀ о софистѣ сказано было сначала, — что, то есть, этотъ родъ неуловимъ. Вотъ теперь открывается, что у него тьма оборонъ, и когда онъ противопоставляетъ которую нибудь, необходимо напередъ преодолѣть ее, пока дойдешь до него самого. Вѣдь едва кончили мы сейчасъ съ оборонительнымъ B. положеніемъ, что не существующаго нѣтъ, — какъ является
Теэт. Так.
Ин. Но где ложь-то, там заблуждение.
Теэт. Да.
Ин. А где заблуждение, там по необходимости всё полно призраков, уподоблений и мечтательных представлений.
Теэт. Как не полно!
Ин. Но софист-то, сказали мы, ушел и прячется, вероятно, в этом месте, запираясь, что лжи вовсе и нет; D. потому что не существующего нельзя ни мыслить кому-либо, ни говорить, — так как не существующее не причастно нигде никакой сущности.
Теэт. Это было.
Ин. А теперь-то оказалось, что оно причастно существующему; и против этого он, может быть, уже не захочет бороться, но пожалуй скажет, что из видов одни причастны не существующему, другие нет, и что речь и мнение E. относятся к непричастным ему. Стало быть, он может опять вступить в борьбу насчет искусства производить призраки и мечты, которым, говорим, занимается, и доказывать, что его вовсе нет, так как мнение и речь не имеют общения с не существующим; ибо если этого общения на деле не установляется, то ложь совершенно невозможна. Посему надобно, во-первых, исследовать мнение и мечту, что̀ такое они, чтобы, по открытии 261. этого, мы могли заметить общение их с не существующим; заметивши это, доказать бытие лжи, а доказав её бытие, связать в ней софиста, если он окажется виновным, либо, освободивши, искать его в ином роде.
Теэт. Видно, очень и очень справедливо, иностранец, что̀ о софисте сказано было сначала, — что, то есть, этот род неуловим. Вот теперь открывается, что у него тьма оборон, и когда он противопоставляет которую-нибудь, необходимо наперед преодолеть ее, пока дойдешь до него самого. Ведь едва кончили мы сейчас с оборонительным B. положением, что не существующего нет, — как является
