Ин. Въ самомъ дѣлѣ, добрякъ, все-то браться отдѣлять E. отъ всего — и вообще странно, да притомъ показываетъ человѣка вовсе чуждаго музыкальности и философіи.
Теэт. Почему же?
Ин. Отрѣшеніе каждаго слова отъ всѣхъ есть совершеннѣйшій способъ уничтоженія рѣчей; потому что рѣчь происходитъ у насъ отъ взаимнаго сплетенія видовъ.
Теэт. Правда.260.
Ин. Смотри же, какъ, при случаѣ, и теперь боролись мы съ ними и принуждали ихъ смѣшиваться одинъ съ другимъ.
Теэт. Къ чему это?
Ин. Къ тому, что рѣчь у насъ есть одинъ изъ существующихъ родовъ, лишившись котораго, — и это весьма важно, — мы лишились бы философіи. Даже и въ настоящее время нужна намъ рѣчь, чтобы условиться, что̀ такое она; и если бы она была отнята у насъ, такъ чтобъ ея вовсе и не было, мы не имѣли бы уже возможности что нибудь говорить: а она была бы отнята, если бы мы допустили, что ничто не B. смѣшивается ни съ чѣмъ.
Теэт. Это-то правильно. Но для чего намъ условливаться теперь касательно рѣчи, — не понимаю.
Ин. А можетъ быть, легче поймешь, слѣдуя этимъ путемъ.
Теэт. Какимъ?
Ин. Ужъ не существующее открылось намъ, какъ нѣкоторый одинъ изъ числа родовъ, разсѣянный по всему существующему.
Теэт. Такъ.
Ин. Послѣ сего надобно разсмотрѣть, смѣшивается ли оно съ мнѣніемъ и рѣчью.
Теэт. Для чего?
Ин. Если не существующее не смѣшивается съ ними, то всѣ они необходимо истинны, а когда смѣшивается, C. происходитъ мнѣніе и рѣчь ложная; потому что мнить или говорить не существующее, — это есть ложь, проявляющаяся въ мышленіи и словѣ.
Ин. В самом деле, добряк, всё-то браться отделять E. от всего — и вообще странно, да притом показывает человека вовсе чуждого музыкальности и философии.
Теэт. Почему же?
Ин. Отрешение каждого слова от всех есть совершеннейший способ уничтожения речей; потому что речь происходит у нас от взаимного сплетения видов.
Теэт. Правда.260.
Ин. Смотри же, как, при случае, и теперь боролись мы с ними и принуждали их смешиваться один с другим.
Теэт. К чему это?
Ин. К тому, что речь у нас есть один из существующих родов, лишившись которого, — и это весьма важно, — мы лишились бы философии. Даже и в настоящее время нужна нам речь, чтобы условиться, что̀ такое она; и если бы она была отнята у нас, так чтоб её вовсе и не было, мы не имели бы уже возможности что-нибудь говорить: а она была бы отнята, если бы мы допустили, что ничто не B. смешивается ни с чем.
Теэт. Это-то правильно. Но для чего нам условливаться теперь касательно речи, — не понимаю.
Ин. А может быть, легче поймешь, следуя этим путем.
Теэт. Каким?
Ин. Уж не существующее открылось нам, как некоторый один из числа родов, рассеянный по всему существующему.
Теэт. Так.
Ин. После сего надобно рассмотреть, смешивается ли оно с мнением и речью.
Теэт. Для чего?
Ин. Если не существующее не смешивается с ними, то все они необходимо истинны, а когда смешивается, C. происходит мнение и речь ложная; потому что мнить или говорить не существующее, — это есть ложь, проявляющаяся в мышлении и слове.
| Соч. Плат. Т. V. | 71{nbsp | 12 |
