мы движенію и стоянію, ни инаго иному, — ничего ничему, — но положимъ въ своихъ рѣчахъ, что вещи существующія не смѣшиваются и не могутъ принимать ничего однѣ отъ другихъ? Или все сведемъ къ тому же, какъ предметы, могущіе имѣть взаимное общеніе? Или, наконецъ, одни таковы, а другіе нѣтъ? Изъ этого что̀ предпочтутъ они, спросили бы E. мы, Теэтетъ?
Теэт. За нихъ я не могу ничего сказать на это. Почему бы самому тебѣ, отвѣчая на каждый вопросъ порознь, не разсмотрѣть, что̀ изъ каждаго слѣдуетъ?
Ин. Ты хорошо говоришь. Положимъ же въ самомъ дѣлѣ, если хочешь, что первая ихъ мысль такова: ничто не имѣетъ способности общенія ни съ чѣмъ и ни въ чемъ. Движеніе и стояніе поэтому не будутъ никакъ сообщаться съ сущностію?
Теэт. Да, никакъ.252.
Ин. Что же? Не сообщаясь съ сущностію, будетъ ли то или другое изъ нихъ?
Теэт. Не будетъ.
Ин. Но чрезъ такое-то согласіе скоро, какъ видно, все придетъ въ возмущеніе — и у тѣхъ, которые движутъ вселенную, и у тѣхъ, которые заставляютъ ее стоять, какъ одно, и у тѣхъ, которые говорятъ, что существующее удерживаетъ природу тожественныхъ и равныхъ себѣ видовъ навсегда; потому что всѣ эти бытіе-то берутъ въ расчетъ, разумѣя — одни дѣйствительно движущееся, а другіе дѣйствительно стоящее.
Теэт. Совершенно справедливо.
возможно, чтобы тотъ же субъектъ имѣлъ много различныхъ свойствъ, — чтобы, то есть, на основаніи Платона, одна и та же вещь сложена была по подобію многихъ и различныхъ идей; или возможно, чтобы все, что есть, было свойствами, принадлежащими вмѣстѣ тому же субъекту; или, наконецъ, возможно, чтобы тому же субъекту принадлежали нѣкоторыя свойства, а другія не принадлежали. Первыя два положенія, по мнѣнію философа, надобно отвергнуть, и одобрить только послѣднее, что̀ онъ далѣе и доказываетъ.
мы движению и стоянию, ни инаго иному, — ничего ничему, — но положим в своих речах, что вещи существующие не смешиваются и не могут принимать ничего одни от других? Или всё сведем к тому же, как предметы, могущие иметь взаимное общение? Или, наконец, одни таковы, а другие нет? Из этого что̀ предпочтут они, спросили бы E. мы, Теэтет?
Теэт. За них я не могу ничего сказать на это. Почему бы самому тебе, отвечая на каждый вопрос порознь, не рассмотреть, что̀ из каждого следует?
Ин. Ты хорошо говоришь. Положим же в самом деле, если хочешь, что первая их мысль такова: ничто не имеет способности общения ни с чем и ни в чём. Движение и стояние поэтому не будут никак сообщаться с сущностью?
Теэт. Да, никак.252.
Ин. Что же? Не сообщаясь с сущностью, будет ли то или другое из них?
Теэт. Не будет.
Ин. Но чрез такое-то согласие скоро, как видно, всё придет в возмущение — и у тех, которые движут вселенную, и у тех, которые заставляют ее стоять, как одно, и у тех, которые говорят, что существующее удерживает природу тожественных и равных себе видов навсегда; потому что все эти бытие-то берут в расчет, разумея — одни действительно движущееся, а другие действительно стоящее.
Теэт. Совершенно справедливо.
——————
возможно, чтобы тот же субъект имел много различных свойств, — чтобы, то есть, на основании Платона, одна и та же вещь сложена была по подобию многих и различных идей; или возможно, чтобы всё, что есть, было свойствами, принадлежащими вместе тому же субъекту; или, наконец, возможно, чтобы тому же субъекту принадлежали некоторые свойства, а другие не принадлежали. Первые два положения, по мнению философа, надобно отвергнуть, и одобрить только последнее, что̀ он далее и доказывает.
