νον, или силу ограничивающую, и самое дѣйствіе ограниченія — μικτὴν οὐσίαν. Наконецъ, надъ этими началами у Платона поставляется еще причина, τὸ αἴτιον, что конечно соотвѣтствуетъ первой Филолаевой единицѣ. Но отнюдь нельзя думать, будто Платонъ, подобно Филолаю, разумѣлъ здѣсь только Бога: напротивъ, въ этомъ пунктѣ ученія онъ далеко отступилъ отъ Филолая, и потому, вмѣсто Филолаева τοῦ ἑνός, не безъ особеннаго намѣренія поставилъ τὸ αἴτιον, понимая подъ этимъ словомъ какъ бы причину раждательную, отъ которой должно производить природу и совершенство всякой вещи родившейся. Стало быть, свое τὸ αἲτιον Платонъ принималъ въ смыслѣ болѣе обширномъ, то есть разумѣлъ подъ нимъ и идею добра, какъ бы опредѣлительницу совершенства всякой вещи, и причастный этой идеѣ человѣческій умъ, какъ бы проистекшій изъ ума божественнаго, и даже самый божественный умъ, какъ источникъ человѣческаго ума и идеи добра. Поэтому, примѣнительно къ различію вещей, о которыхъ идетъ рѣчь, τὸ αἴτιον у Платона является въ различныхъ смыслахъ, и понимается либо какъ τὸ ποιοῦν и τὸ δημιουργοῦν, либо какъ ἡ τῆς μίξεως καὶ γενέσεως αἰτία (p. 27 A. B. C). Гдѣ идетъ рѣчь о цѣлости всего существующаго, тамъ τὸ αἴτιον, безъ сомнѣнія, есть Богъ, или совершеннѣйшій Умъ (см. Tim. p. 27 D, p. 28 C. Legg. X, p. 904. Phileb. p. 28 C. D); а гдѣ говорится о другихъ вещахъ, тамъ это слово не вдругъ слѣдуетъ относить къ Богу, но довольно разумѣть подъ нимъ идею добра или умъ человѣческій, который, какъ происшедшій отъ Бога и потому облеченный нѣкоторою властію устроять порядокъ въ человѣческой жизни, можетъ быть почитаемъ также причиною ея усовершенствованія.
Разрѣшивъ вопросъ о высшихъ началахъ вещей (p. 27 C sqq.), Сократъ далѣе говоритъ: перенесемъ это къ настоящему изслѣдованію цѣнности удовольствій и разумности. Мы уже видѣли, что счастливая жизнь должна быть смѣшана изъ обоихъ этихъ благъ: но какъ смѣшать ихъ? въ
νον, или силу ограничивающую, и самое действие ограничения — μικτὴν οὐσίαν. Наконец, над этими началами у Платона поставляется еще причина, τὸ αἴτιον, что конечно соответствует первой Филолаевой единице. Но отнюдь нельзя думать, будто Платон, подобно Филолаю, разумел здесь только Бога: напротив, в этом пункте учения он далеко отступил от Филолая, и потому, вместо Филолаева τοῦ ἑνός, не без особенного намерения поставил τὸ αἴτιον, понимая под этим словом как бы причину рождательную, от которой должно производить природу и совершенство всякой вещи родившейся. Стало быть, свое τὸ αἲτιον Платон принимал в смысле более обширном, то есть разумел под ним и идею добра, как бы определительницу совершенства всякой вещи, и причастный этой идее человеческий ум, как бы проистекший из ума божественного, и даже самый божественный ум, как источник человеческого ума и идеи добра. Поэтому, применительно к различию вещей, о которых идет речь, τὸ αἴτιον у Платона является в различных смыслах, и понимается либо как τὸ ποιοῦν и τὸ δημιουργοῦν, либо как ἡ τῆς μίξεως καὶ γενέσεως αἰτία (p. 27 A. B. C). Где идет речь о целости всего существующего, там τὸ αἴτιον, без сомнения, есть Бог, или совершеннейший Ум (см. Tim. p. 27 D, p. 28 C. Legg. X, p. 904. Phileb. p. 28 C. D); а где говорится о других вещах, там это слово не вдруг следует относить к Богу, но довольно разуметь под ним идею добра или ум человеческий, который, как происшедший от Бога и потому облеченный некоторою властью устроять порядок в человеческой жизни, может быть почитаем также причиною её усовершенствования.
Разрешив вопрос о высших началах вещей (p. 27 C sqq.), Сократ далее говорит: перенесем это к настоящему исследованию ценности удовольствий и разумности. Мы уже видели, что счастливая жизнь должна быть смешана из обоих этих благ: но как смешать их? в
