тоже мегарецъ и нѣкогда ревностный ученикъ Сократа, сряду проситъ Эвклида передать ему содержаніе той бесѣды. Эвклидъ обѣщаетъ. И вотъ оба они приходятъ домой, и тамъ на одного слугу возлагается обязанность прочитать имъ вслухъ упомянутую рукопись. Таково вступленіе въ діалогъ. Въ немъ выставлены на видъ обстоятельства, слишкомъ далекія отъ содержанія діалога. Почему вводится здѣсь разсказчикомъ Эвклидъ, основатель школы эристиковъ? Для чего велитъ онъ читать свою рукопись по просьбѣ Терпсіона, который жилъ въ Мегарѣ и принадлежалъ къ числу учениковъ Сократа? Что заставило Платона сценою передачи разговора избрать именно Мегару, а не Аѳины? Вся эта обстановка кажется совершенно произвольною и случайною, если вопросовъ рѣшаемыхъ въ Теэтетѣ, Софистѣ и Парменидѣ не поставлять въ связь съ мегарскими бесѣдами Платона; только сказанною внѣшнею связью съ ними объясняется умѣстность высказанныхъ во введеніи обстоятельствъ.
Впрочемъ изъ предположенія, что въ Мегарѣ происходили споры между Сократовыми слушателями объ источникахъ истиннаго знанія, нельзя еще заключить, будто къ тому самому времени относится и выходъ въ свѣтъ Платонова Теэтета. Искусное и зрѣло обдуманное изложеніе этого сочиненія позволяетъ догадываться, что въ душѣ Платона по поводу тѣхъ споровъ возникла только первая мысль о немъ, самое же написаніе его, равно какъ Софиста и Парменида, по всей вѣроятности, совершилось позднѣе, когда Платонъ, послѣ долговременныхъ путешествій, возвратился въ отечество. Къ этой догадкѣ приводятъ насъ нѣкоторые признаки, встрѣчающіеся въ самомъ діалогѣ. Во первыхъ, въ немъ упоминается о Протагорѣ, какъ уже умершемъ; а изъ этого слѣдуетъ, что Теэтетъ могъ быть написанъ не раньше, какъ въ третьемъ году XCIII олимп., или за 410 лѣтъ до Р. Х. Но это еще не важно. Гораздо ближе рѣшается вопросъ тѣмъ обстоятельствомъ, что въ началѣ разсматриваемой книги говорится о коринѳскомъ сраженіи. Подъ этимъ сра-
тоже мегарец и некогда ревностный ученик Сократа, сряду просит Эвклида передать ему содержание той беседы. Эвклид обещает. И вот оба они приходят домой, и там на одного слугу возлагается обязанность прочитать им вслух упомянутую рукопись. Таково вступление в диалог. В нём выставлены на вид обстоятельства, слишком далёкие от содержания диалога. Почему вводится здесь рассказчиком Эвклид, основатель школы эристиков? Для чего велит он читать свою рукопись по просьбе Терпсиона, который жил в Мегаре и принадлежал к числу учеников Сократа? Что заставило Платона сценою передачи разговора избрать именно Мегару, а не Афины? Вся эта обстановка кажется совершенно произвольною и случайною, если вопросов решаемых в Теэтете, Софисте и Пармениде не поставлять в связь с мегарскими беседами Платона; только сказанною внешнею связью с ними объясняется уместность высказанных во введении обстоятельств.
Впрочем из предположения, что в Мегаре происходили споры между Сократовыми слушателями об источниках истинного знания, нельзя еще заключить, будто к тому самому времени относится и выход в свет Платонова Теэтета. Искусное и зрело обдуманное изложение этого сочинения позволяет догадываться, что в душе Платона по поводу тех споров возникла только первая мысль о нём, самое же написание его, равно как Софиста и Парменида, по всей вероятности, совершилось позднее, когда Платон, после долговременных путешествий, возвратился в отечество. К этой догадке приводят нас некоторые признаки, встречающиеся в самом диалоге. Во-первых, в нём упоминается о Протагоре, как уже умершем; а из этого следует, что Теэтет мог быть написан не раньше, как в третьем году XCIII олимп., или за 410 лет до Р. Х. Но это еще не важно. Гораздо ближе решается вопрос тем обстоятельством, что в начале рассматриваемой книги говорится о коринфском сражении. Под этим сра-
