Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 5, 1879.pdf/302

Эта страница была вычитана
295
ВВЕДЕНІЕ.

налагается и опровергается ученіе Протагора, Платонъ нисколько не менѣе затрогиваетъ и колеблетъ также сенсуализмъ Аристиппа. Гораздо труднѣе рѣшить, кого философъ разумѣетъ во второмъ и третьемъ отдѣлѣ разсматриваемаго діалога; ибо намъ не извѣстны установители того начала, что знанія истины надобно искать въ правильномъ мнѣніи; да и сами послѣдователи Сократа, по видимому, не устанавливали его, хотя, сколько можно судить по тонкому изслѣдованію этого положенія въ Теэтетѣ, между ними долженствовали быть нѣкоторые защитники правильнаго мнѣнія. А что многіе изъ нихъ съ особеннымъ участіемъ рѣшали вопросъ о знаніи и истинѣ, достаточно свидѣтельствуетъ Свида, указывающій на книги Критона περὶ τοῦ μαθεῖν, περὶ τοῦ γνῶναι и περὶ ἐπιστήμης (см. у него сл. Κρίτων, и Diog. Laërt. II, 121). Кромѣ того, и у Діогена Лаерція встрѣчаемъ мы указанія на сочиненія Симона περὶ ἐπιστήμης, περὶ κρίσεως, περὶ τοῦ διαλέγεσθαι (II, 123), равно какъ на письменныя разсужденія Симміаса ѳивскаго περὶ λογισμοῦ, περὶ ἀληθείας (II, 124), и на нѣкоторыя другія. Соображая это, Шлейермахеръ не безъ вѣроятія догадывается, что правильное мнѣніе казалось достаточнымъ источникомъ знанія Антисѳену, и что слѣдовательно и объ этомъ могли быть споры.

Наша увѣренность, что намѣреніе написать Теэтета, Софиста и Парменида возникло въ душѣ Платона по поводу разсужденій о знаніи, происходившихъ въ Мегарѣ, подтверждается, по видимому, самымъ вступленіемъ въ разсматриваемый діалогъ, такъ какъ оно походитъ на памятникъ того времени, когда Платонъ жилъ въ этомъ городѣ. Во вступленіи разсказывается, что Эвклидъ мегарскій изложилъ разговоръ о природѣ знанія, происходившій нѣкогда между киринейскимъ математикомъ Ѳеодоромъ, Сократомъ и Теэтетомъ, — однимъ молодымъ аѳиняниномъ. Объ этомъ разговорѣ Эвклидъ припоминаетъ по тому случаю, что сейчасъ только привезъ онъ съ собою того самаго Теэтета, взятаго имъ съ поля битвы при Коринѳѣ. Услышавъ о разговорѣ, Терпсіонъ,

Тот же текст в современной орфографии

налагается и опровергается учение Протагора, Платон нисколько не менее затрагивает и колеблет также сенсуализм Аристиппа. Гораздо труднее решить, кого философ разумеет во втором и третьем отделе рассматриваемого диалога; ибо нам не известны установители того начала, что знания истины надобно искать в правильном мнении; да и сами последователи Сократа, по-видимому, не устанавливали его, хотя, сколько можно судить по тонкому исследованию этого положения в Теэтете, между ними долженствовали быть некоторые защитники правильного мнения. А что многие из них с особенным участием решали вопрос о знании и истине, достаточно свидетельствует Свида, указывающий на книги Критона περὶ τοῦ μαθεῖν, περὶ τοῦ γνῶναι и περὶ ἐπιστήμης (см. у него сл. Κρίτων, и Diog. Laërt. II, 121). Кроме того, и у Диогена Лаерция встречаем мы указания на сочинения Симона περὶ ἐπιστήμης, περὶ κρίσεως, περὶ τοῦ διαλέγεσθαι (II, 123), равно как на письменные рассуждения Симмиаса фивского περὶ λογισμοῦ, περὶ ἀληθείας (II, 124), и на некоторые другие. Соображая это, Шлейермахер не без вероятия догадывается, что правильное мнение казалось достаточным источником знания Антисфену, и что следовательно и об этом могли быть споры.

Наша уверенность, что намерение написать Теэтета, Софиста и Парменида возникло в душе Платона по поводу рассуждений о знании, происходивших в Мегаре, подтверждается, по-видимому, самым вступлением в рассматриваемый диалог, так как оно походит на памятник того времени, когда Платон жил в этом городе. Во вступлении рассказывается, что Эвклид мегарский изложил разговор о природе знания, происходивший некогда между киринейским математиком Феодором, Сократом и Теэтетом, — одним молодым афинянином. Об этом разговоре Эвклид припоминает по тому случаю, что сейчас только привез он с собою того самого Теэтета, взятого им с поля битвы при Коринфе. Услышав о разговоре, Терпсион,