природы и происхожденія знанія заключалась, конечно, въ различіи началъ, на которыхъ они основывались, а слѣдовательно и въ различныхъ точкахъ зрѣнія, съ которыхъ одинъ и тотъ же предметъ былъ ими разсматриваемъ. Одни поставляли знаніе въ совершенную и исключительную зависимость отъ чувствъ, не замѣчая даже того, что чувству, самому по себѣ, вовсе не свойственно видѣть вещи въ различныхъ отношеніяхъ; а безъ отношеній не возможно никакое знаніе. Другіе, напротивъ, природу знанія выводили изъ всѣхъ условій матеріальнаго бытія и разоблачали ее до наготы и пустоты отвлеченнаго понятія, — въ той мысли, что истинное знаніе должно быть удѣломъ не чувственнаго усмотрѣнія, а чистой дѣятельности ума. Очевидно, что эти взгляды, по самой своей противоположности, не могли покровительствовать истинѣ и примириться въ ней, не уравновѣсившись и не сблизившись въ чемъ нибудь среднемъ. Такое срединное воззрѣніе на природу знанія принадлежало Платону.
Авторитетъ чувствъ въ дѣлѣ познанія истины ревностно защищала современная Платону школа Протагора. Слѣдуя Гераклиту, что въ природѣ все измѣняется и течетъ неудержимымъ потокомъ, Протагоръ полагалъ, что единственною мѣрою постоянно измѣняющихся вещей могутъ служить чувства, а слѣдовательно для однихъ только чувственныхъ усмотрѣній возможно и истинное знаніе. Это знаніе, конечно, не имѣло у него значенія всеобщаго, — какъ потому, что усматриваемыя въ вещахъ перемѣны не для всѣхъ людей однѣ и тѣ же, такъ и потому, что законъ непрерывной текучести явленій простирается и на самыя чувства. Отсюда, по ученію Протагора, раждается необходимость довольствоваться знаніемъ частнымъ или личнымъ. Чувство есть не только оракулъ истины, мѣра знанія, но и знанія лишь для себя; такъ что у всякаго человѣка — своя истина, свое знаніе. И одинъ человѣкъ можетъ имѣть преимущество въ этомъ отношеніи предъ другимъ только тогда, когда въ
природы и происхождения знания заключалась, конечно, в различии начал, на которых они основывались, а следовательно и в различных точках зрения, с которых один и тот же предмет был ими рассматриваем. Одни поставляли знание в совершенную и исключительную зависимость от чувств, не замечая даже того, что чувству, самому по себе, вовсе не свойственно видеть вещи в различных отношениях; а без отношений не возможно никакое знание. Другие, напротив, природу знания выводили из всех условий материального бытия и разоблачали ее до наготы и пустоты отвлеченного понятия, — в той мысли, что истинное знание должно быть уделом не чувственного усмотрения, а чистой деятельности ума. Очевидно, что эти взгляды, по самой своей противоположности, не могли покровительствовать истине и примириться в ней, не уравновесившись и не сблизившись в чём-нибудь среднем. Такое срединное воззрение на природу знания принадлежало Платону.
Авторитет чувств в деле познания истины ревностно защищала современная Платону школа Протагора. Следуя Гераклиту, что в природе всё изменяется и течет неудержимым потоком, Протагор полагал, что единственною мерою постоянно изменяющихся вещей могут служить чувства, а следовательно для одних только чувственных усмотрений возможно и истинное знание. Это знание, конечно, не имело у него значения всеобщего, — как потому, что усматриваемые в вещах перемены не для всех людей одни и те же, так и потому, что закон непрерывной текучести явлений простирается и на самые чувства. Отсюда, по учению Протагора, рождается необходимость довольствоваться знанием частным или личным. Чувство есть не только оракул истины, мера знания, но и знания лишь для себя; так что у всякого человека — своя истина, свое знание. И один человек может иметь преимущество в этом отношении пред другим только тогда, когда в
